Андрей
Заякин, он же борец с «липовыми диссертациями», он же «автор пехтинга»,
собирается на днях приехать в Калугу, чтобы встретиться с избирателями.
Перед осенними выборами Андрею и его коллегам предстоит не только
провести праймериз и определиться с кандидатурами от партии, но и
собрать 4,5 тысячи подписей, чтобы попасть в Заксобрание Калужской
области. Корреспондент «7х7» узнал у Андрея Заякина, почему он решил
променять науку на политику, Европу ― на Калугу и вообще стать более
публичной персоной.
«Когда из-за дерьма невозможно выйти на улицу, надо какое-то время потратить на ассенизацию»
― Почему вы захотели пойти в депутаты? Это ваше давнишнее желание или вас заставили?
― Меня никто не заставлял, но при этом я бы не
сказал, что мне прям хочется стать депутатом. Я сделал нормальную
карьеру в физике, я не обременен долгами, я в житейском плане нормально
устроен. И вообще, мне публичная работа против шерсти. Но было бы
нечестно и неправильно сейчас встать в сторону, когда я не вижу других
людей, которые понесли бы на себе это служение.
― То есть это такое самопожертвование?
― Я не люблю таких громких, пафосных слов. Если вы
хотите это так охарактеризовать, то пожалуйста, но я не хотел бы, чтобы
эта фраза звучала из моих уст.
― Хорошо, оставлю авторство за собой.
― Когда из-за дерьма невозможно выйти на улицу и
дышать свежим воздухом, надо какое-то время потратить на ассенизацию,
чтобы потом наслаждаться природой и слушать, как птички поют. Ближайшие
годы я готов пожертвовать на общественную работу в значительной мере.
Как только все это безобразие, происходящее в стране, коснулось
Института теоретической и экспериментальной физики, где я работаю, я
понял, что надо действительность преображать, тратя на это свое время.
Иначе в стране станет совсем невозможно что бы то ни было разумное, в
частности, физика.
― А «Диссернет» и сотрудничество с ФБК на время вашего депутатства заглохнет, выходит?
― Проект «Диссернет» как раз хорошо сочетается с
общественной деятельностью, просто я буду чуть меньше тратить времени на
самостоятельное проведение экспертиз. Но это все гипотетический
дискурс: никто не гарантирует, что мы вообще пройдем в Заксобрание.
«Не хотите принимать такое-то решение? А вот ваша дача в Ницце»
― В «тезисах» партии сказано: «Наши
кандидаты готовы стать на защиту интересов людей, используя для этого
всю свою энергию, опыт и профессиональные качества». Но вы же никогда не
были депутатом. Так какой такой опыт, какие ваши профессиональные
качества могут пригодиться в политике?
― Любой человек, который когда-то стал депутатом,
до этого им никогда не был, в этом нет ничего ужасного. В «Диссернете»
мы собрали компанию отличных юристов, я поставил деятельность по
подготовке заявлений о лишении ученых степеней на поток. Тот же механизм
работает в любой другой сфере. В одной руке у вас пачка заявлений, а в
другой у вас ― мешок камней, которые вы начинаете бросать в окна
администрации, да не поймет меня никто буквально ― мы не занимаемся
всякими безобразиями. Под камнями я понимаю то, чего больше всего боится
чиновник, ― экспозиции. Он как фотопленка: стоит вынести его на свет, и
он тут же чернеет, скукоживается и к дальнейшему употреблению не
годится. Не хотите принимать такое-то решение? А вот ваша дача в Ницце.
― Это же шантаж!
― Нет, это те гирьки, которые мы кладем на чашу
весов. И в какой-то момент они перевешивают нежелание чиновника
исполнять то, что он обязан. И он либо исполняет, либо исчезает ― в
отставку. Я сейчас не хочу обидеть никого из коллег-политиков: ни по
демократической коалиции, ни даже кремлевцев, но я не могу воспринимать
серьезно тех, которые умеют только языком трепать, флагами махать и
устраивать диссер… Ой, подождите, а как это слово, которое очень похоже
на «диссертации»?
― Демонстрации?
― Да! И это при всей моей симпатии к людям,
которые все же их устраивают, и притом, что иногда и я участвую в
демонстрациях. Я считаю, что махание флагом ничтожно в глазах злодеев. А
когда ты рассказываешь о злодеях то, чего им не хотелось бы, ты
создаешь мощный рычаг воздействия на них. Те, кто следит за историей
«Диссернета», вспомнят, как несколько таких человек было съедено с нашей
подачи.
«Я могу снять барьеры на пути у частной космонавтики»
― Почему вы решили стать депутатом в
Калуге? Учитывая, что родились вы в Сибири, Новосибирск, где
демократическая коалиция также будет проводить праймериз, вам
географически ближе.
― Калужскую область я выбрал по высокой удельной
доле научных сотрудников в регионе, в первую очередь это наукоград
Обнинск с институтами Росатома, и в связи с высоким уровнем
промышленного развития. В Новосибирске, конечно, тоже мощный
академгородок, но там больше своих, местных активистов-демократов. Да и
от Москвы Новосибирск намного дальше. Помимо этого, совместно с
депутатом Дмитрием Гудковым я разработал закон о дерегулировании
некоторых отраслей космической промышленности, предусматривающий отмену
нелепых требований по получению лицензии на закручивание каждой гайки.
Это поможет снять административные барьеры на пути у частной
космонавтики и других высокотехнологичных отраслей. Здесь огромное поле
для деятельности: Калужская область ― один из самых продвинутых регионов
России по количеству инвестиционных проектов.
― Как бы вы могли охарактеризовать ситуацию, которая сейчас происходит в Калуге?
― Калужская область сделалась заложником политики
федерального центра. Она ― один из лидеров в России по иностранным
инвестициям в реальный сектор. Есть автомобильные заводы Volkswagen, Volvo, Peugeot-Citroen,
есть химическая промышленность крупных немецких компаний. И в
привлечении крупных европейских инвесторов огромная экономическая
заслуга регионального начальства, как бы коллеги-демократы ни хотели бы
со мной в этом поспорить. Но сейчас Россия ввергнута в конфронтацию со
всем цивилизованным миром, и это все здорово бьет по предприятиям,
которые ввозят из-за границы часть компонентов и где работают
иностранные специалисты. А имея мандат в региональном собрании, можно
вносить на рассмотрение законы и на федеральном уровне.
― Вы готовы переехать из Москвы в Калугу?
― Если я пройду в Заксобрание, я, очевидно, буду
тратить довольно много своего времени и в Обнинске, где много
тематически связанных со мною избирателей, и в Калуге, где, собственно,
работает Заксобрание, но и в Москве для решения калужских проблем
придется проводить изрядное время для лоббистской работы в Госдуме и
других государственных органах. Посмотрим, как мне это удастся
организовать ― железнодорожное сообщение между Калужской областью и
Москвой я нахожу неудовлетворительным, так что буду решать вопрос,
видимо, живя на два дома.
― Вы считаете, что там, «на месте», вы
будете эффективнее, чем сидя в Москве и дистанционно занимаясь
расследованиями тех же самых «калужских кланов»?
― Избрание на выборную должность я считаю логичным
продолжением своей деятельности. К моим расследованиям нужно
прикручивать еще и аппарат приведения в действие их последствий для
жуликов. Посмотрите на деятельность Бориса Немцова в Ярославской
области: своими расследованиями он снял с должности достаточно крупных
областных чиновников ― это пример, которому нужно подражать. Я являюсь
помощником Дмитрия Гудкова, и мы вместе продвигали законопроект о
лишении плагиаторов степеней, сейчас мы работаем над дерегулированием в
области космической деятельности… Но я не могу ему полностью сесть на
шею и загрузить собственной повесткой дня, моими запросами, моими
законопроектами, следовательно, надо работать над получением
собственного статуса, который позволит делать все эти вещи, не съедая
чужие ресурсы.
Партию нельзя «заставить жениться»
― Складывается ощущение, что вас позвали
в Калугу, а Яшина ― в Кострому, как варягов на Русь. Это похоже на
решение какой-то узкой московской тусовки: собрались, придумали тезисы,
позвали «своих» в качестве депутатов. Вы не доверяете регионалам?
― Нет, почему! Меня никто не звал, я сам пришел.
Если сравнить количество общественных активистов на душу населения,
количество участников митингов против фальсификации на выборах, мы
видим, что в регионах демократическое движение требует развития. Я хочу
часть нашей энергии передать в регионы. И да, я ни от кого не хочу
скрывать, что действительно мы хотим побеждать на выборах в Думу 2016
года.
― Вы все время говорите в сослагательном
наклонении: «Если пройду по праймериз». Но в «тезисах» говорится, что
перестановка в списке возможна, если это «может улучшить электоральные
перспективы». То есть все же последнее слово останется за московской
тусовкой?
― Никого нельзя будет заставить от какого-то места
отказаться, но если люди по всеобщему согласию для каких-то разумных,
открыто объявленных целей решат поменяться местами, это нормально.
― А всеобщее согласие ― это 100%?
― Исходя из прямого грамматического толкования этого текста, речь идет действительно о всех.
― В Калуге некоторых кандидатов,
подавших заявку, отклонили из-за того, что они «не разделяют ценности
демократической коалиции». Как это определяется?
― Приходит, например, человек, на которого
зарегистрирована тысяча фирм с балансами в миллионы долларов, но при
этом человек является алкашом, живущим в хибаре в какой-нибудь глухой
деревне без телефона и света. То есть это такие люди, у которых, кроме
паспорта, ничего нет ― даже зубов. Их-то и используют как «троллей»
городские, губернские или даже президентские администрации. Поэтому
хорошо, что партия формально не может себя обязать не известный заранее
ей список куда-то продвинуть. Ее нельзя заставить «жениться».
«Мой избиратель любит читать серьезные книги»
― Вообще, все эти ценности, лозунги в
тезисах, например, «увеличение доходов региональных бюджетов не меньше
чем на четверть», не популизм ли?
― «Тезисы» партии действительно написаны общо,
чтобы каждый кандидат мог развивать и детализировать каждый из них. Вот я
могу детализировать вопросы борьбы с коррупцией, развития науки и
образования, дерегулирования в наукоемком производстве. В других
вопросах будет честнее и правильнее дать высказаться другим. Поэтому я
собираюсь высказываться исключительно по темам, которые я знаю и где я
могу высказываться содержательно, без популизма. Посмотрим, окажутся ли
популистами мои уважаемые коллеги по праймериз.
― Вы так много говорите о науке, о
борьбе с коррупцией, делаете на этом акцент. Наверняка вы представляете
себе своего избирателя. Кто ядро вашего электората, что это за люди?
― Это люди, которые пользуются интернетом, это
университетская интеллигенция, научные сотрудники, студенты. Это просто
независимо, критически мыслящие люди, которым интересно разбираться, что
к чему, которые любят читать серьезные книги, глубокие тексты.
― А жители деревни ― не ваш электорат?
― Наработанные мною методы поиска конфликтов
интересов и поиска аффилиаций чиновников с бизнесом могут прекрасно
раскурочить коррупцию, которой пронизано, например, распределение земель
в сельском хозяйстве. Поэтому я совершенно не считаю, что мне надо
оставаться в стороне и от этой тематики. Кстати, моя семья происхождения
совершенно крестьянского: мой род, по крайней мере с 1715 года, берет
начало в Пермской губернии, мои предки поставляли древесный уголь для
уральских металлургических заводов, пока их не лишили имущества
большевики.
― Хорошо, а им, простым земледельцам, как вы объясните практическую пользу от борьбы с коррупцией?
― Пока никак. Скорее всего, я буду встречаться с
избирателями только в Калуге и Обнинске ― мне не осилить другие места. А
интернет есть далеко не в каждой деревне. Но в перспективе я не вижу
причин, почему я не могу заняться коррупционными историями в сельском
хозяйстве.
«Хотелось бы, чтобы „РПР-ПАРНАС“ был правящей партией»
― Вы имеете представление, какую позицию
на политическом поле в Калуге сейчас занимают партии, входящие в состав
демократической коалиции?
― Я не могу описать это одной фразой. Я видел результаты соцопросов: как люди относятся к Путину, Ходорковскому, Навальному.
― Так эти результаты идут в плюс демократической коалиции в Калуге или в минус?
― Это не верифицируемое суждение. Соцопрос ― это
статика, а вы спрашиваете о динамике. Если мы ставим вопрос, насколько
ситуация изменится к сентябрю, ответ: «Не знаю». Зависит от того, как мы
проведем кампанию. Мы можем сказать только, что публикации в СМИ, в
таком-то тоне идут нам в плюс, а в другой тональности ― в минус. Вот это
уже динамика.
― Следующий мой вопрос довольно верифицируемый. Сколько мандатов реально может набрать демократическая коалиция на выборах?
Я думаю, что три. Два, скорее всего, пройдут по
списку. Еще один человек ― очень сильный кандидат, который, видимо,
пройдет и по списку, и по одномандатному округу.
― А всего сколько в калужском Заксобрании человек?
― Двадцать по списку и двадцать по одномандатному округу.
― Вам не кажется, что этого маловато?
― Конечно, хотелось бы, чтобы «РПР-ПАРНАС» был
правящей партией, чтобы у власти стояли люди наших убеждений, но пока
что таких людей практически нет.
«Наше секретное оружие ― независимые СМИ»
― А вы вообще учитываете еще и те рычаги давления, которые как раз таки есть у правящей партии?
― Ну если всем нам переломают руки-ноги и мы будем лежать в больнице, то тогда мы не наберем ни одного мандата.
― А административное давление?
― Правящая партия может ― не факт, что сделает ―
нагнать к нам бомжей, от которых воняет алкоголем, и гастарбайтеров.
Такая попытка уже была, когда я приезжал на открытие нашего штаба. Таким
образом они хотели показать жителям, что демократы ― это скопление
антисоциальных и нежелательных элементов. Но я надеюсь, нам дадут
нормально провести кампанию.
― Еще одно мощнейшее препятствие на
вашем пути ― это телевизор. У вас что, есть секретное оружие, которое
позволит прорвать информационную блокаду, установленную центральными
телеканалами?
― Это вы. И подобные вам независимые СМИ. Мне, кстати, проще работать с журналистами, чем напрямую общаться в соцсетях.
― У таких СМИ аудитория не такая большая, как хотелось бы.
― Зато качественная. Ваша аудитория ― это мои избиратели, отличающие правое от левого, черное от белого, добро от зла.