© Евгений Гурко / Коммерсантъ
6 января комиссия по противодействию фальсификации научных исследований Российской академии наук сообщила об отзыве 869 статей, опубликованных в 263 научных журналах, из Российского индекса научного цитирования (РИНЦ).
Всего комиссия рекомендовала исключить 2,5 тысячи статей, в которых
нашли плагиат и самоплагиат. Никогда раньше научные статьи российских
ученых не проверяли настолько масштабно. «Медуза» поговорила
о масштабной проверке и ее последствиях с членом комиссии РАН
и сооснователем сообщества «Диссернет» Михаилом Гельфандом.
— Почему комиссия занялась проблемой недобросовестных публикаций именно сейчас?
— Проблема возникла не сейчас, просто комиссия была создана зимой 2018 года, и она начала активно работать. Вы наблюдаете результаты этой работы, ничего неожиданного в этом нет.
Если же говорить про классификацию недобросовестных статей, то их три сорта. Во-первых, это повторная публикация без специальных причин и без указания на первоисточник. Это самоплагиат, что, как правило, запрещено и правилами научных журналов, и международными этическими стандартами. В России на это традиционно смотрели сквозь пальцы.
Во-вторых, это откровенный плагиат, когда берется чужая статья и списывается. И, в-третьих, интересная промежуточная ситуация, когда статья одна и та же, а список авторов частично пересекается, частично уникальный. Довольно много таких статей. По-видимому это бывает, это моя гипотеза, когда местного начальника добавляют в список соавторов. Статьи публикуются в трех разных вестниках и в каждом месте вставляют своего местного ректора или декана, а ядро авторов прежнее.
— Как шла работа по проверке статей?
— В какой-то момент в рамках «Диссернета» возник проект по систематическому анализу редакционной политики разных журналов — как естественное продолжение самого «Диссернета». В основном этот проект реализовывала Комиссия по этике Ассоциации научных редакторов и издателей. Было проведено сравнение всех текстов со всеми. Раньше никто это не исследовал — [в итоге] сейчас отозвано на два порядка больше статей, чем за все предыдущие годы.
Редакциям журналов, в которых были обнаружены такие [вызывающие сомнения] статьи, были посланы письма с предложением разобраться, и если есть нарушение этических норм или правил журнала, то принять меры в виде отзыва статьи. Какие-то редакции согласились, какие-то отказались. Были случаи — их было немного, в пределах десятка, — когда выяснилось, что криминала нет или криминал не в этой редакции, а в другой. Какие-то редакции ушли в глухую несознанку, и комиссия теперь рекомендует принять к ним меры в виде исключения из РИНЦ.
Летом эти письма были разосланы. Всю осень шла работа, шли семинары для редакций журналов с объяснением каких-то базовых правил. Для некоторых редакций было открытием, что нельзя один и тот же текст одного автора сразу публиковать в нескольких журналах. Были редакции очень наивные этически.
К декабрьскому заседанию президиума РАН был подготовлен доклад о текущем состоянии дел со всей статистикой — сколько было журналов, сколько было статей, сколько уже отозвано, сколько в работе.
— На что влияет РИНЦ?
— Это основная библиографическая база, которая есть в России. Статьи туда попадают, по ним ведется статистика, учет цитирования, всякая библиометрия, которая существенна в разного рода соревнованиях — институтов и ученых. Считается, что чем больше ссылок на работы какого-то человека, тем они более востребованы. Чем больше статей человек опубликовал, тем более активно он работает.
— Это влияет на какие-то практические вещи? На надбавки к зарплате, например.
— На надбавки, на ранжирование институтов. Особенно это существенно для общественных наук, потому что российских гуманитарных журналов в Scopus мало. Это работает в разных местах по-разному, но довольно много в российской научной жизни основывается на библиометрии.
Есть еще список ВАК — это издания, публикации в которых учитываются при защите диссертаций. По текущему положению нельзя быть в списке ВАК, не будучи в списке РИНЦ. Если журнал выпиливают из РИНЦ, то автоматически публикации в нем не считаются в ВАКе. Есть еще международная база Scopus, публикации в которой учитываются уже при ранжировании кафедр, институтов в официальных министерских рейтингах. Scopus более жесткий.
За пределами России РИНЦ, конечно, никто не учитывает, это национальная база. Но тем не менее, это первый, самый мягкий фильтр [препятствующий появлению недобросовестных публикаций].
— При финансировании вузов данные РИНЦ учитываются?
— Логика довольно прямая. Публикации и цитирования в РИНЦ, несомненно, влияют на место в разных рейтингах. А место в рейтингах влияет на выделение субсидий.
— Что будет происходить по результатам этих исключений? Какие-то диссертации будут отозваны?
— Дальше начинается интересное, потому что если какими-то статьями отчитывались по гранту, а потом эти статьи оказались изъятыми, то правовые последствия этого неочевидны. Аналогично — если какими-то статьями отчитывались по какой-либо государственной теме [например, для оценки деятельности вуза], а оказалось, что статей этих в природе нет, и это просто результат множественной публикации одной и той же статьи. Или человек защитил диссертацию по каким-либо статьям, а эти статьи оказались липой и отозваны, их больше не стало. Сейчас посмотрим, закупайтесь попкорном, это все будет происходить на ваших глазах.
— Вы понимаете, какими из отозванных статей отчитывались по грантам?
— Для этого надо смотреть отчеты [тех организаций, которые отчитывались], а они не всегда публикуются.
— Что будет с диссертациями, если они защищены по исключенным статьям?
— Это очень интересная правовая коллизия, ее надо будет специально изучать. Прецедентов пока нет. Я не знаю, что будет, я знаю, что должно было бы быть: лишение степени.
— Ваша коллега Анна Кулешова сказала журналу Science, что расследование уже успело вызвать «конфликт». О чем речь?
— Аня лучше знает, это ее проект в большей степени. Были всякие публичные наезды на Комиссию и различных ее членов. Если вы наступаете на змею, она начинает кусаться. Например, есть такой человек Сергей Сергеевич Ипполитов [проректор Московского государственного института культуры], издатель научных журналов, и у него самого есть странные публикации. Он сначала написал письмо [с жалобой] в президиум РАН, потом в прокуратуру, потом написал статью в «Независимой газете».
Ответ на его письмо от председателя комиссии академика [Виктора] Васильева есть на сайте Комиссии, этот же ответ был послан в «Независимую газету», но в ней так и не был опубликован. Но это [исключение статей из научных журналов] еще наложилось на предыдущий скандал с выборами в академию. Это трудно разделить, кто на что обижен.
Были и другие волны публикаций, они скорее связаны с докладами о кандидатах в академию. В общем, комиссия довольно много людей успела обидеть за неполный год своей работы.
— Я слышала от ваших коллег, что сейчас есть некое давление на комиссию, вплоть до того, что ее могут распустить.
— Если появляется небольшая группа активных людей, которая начинает много кого обижать, естественно возникает желание эту группу людей куда-нибудь задвинуть. Комиссия отозвала больше 800 статей, комиссия помешала избранию нескольких десятков человек в академию — предыдущий доклад комиссии был о кандидатах. Ясно, что эти люди начали нажимать на какие-то кнопочки, рычажки, тянуть за ниточки. В этом ничего удивительного нет.
Сейчас посмотрим, как будет действовать руководство академии. Пока то, что я наблюдал, было вполне достойно. Все говорили, что комиссия делает большое и важное дело. По состоянию на сейчас никаких негативных последствий не было. Слухи есть, что того выведут [из состава комиссии], сего выведут, то-то ограничат. Вот и посмотрим.
— А какова ваша роль в комиссии?
— Я занимаюсь больше другими проектами. Сейчас готовится регламент взаимодействия комиссии и ВАК. Если меня из комиссии [по противодействию фальсификации научных исследований] не выгонят, я собираюсь этим заниматься довольно активно.
Я был несколько лет членом президиума ВАК и очень соскучился по коллегам. Из ВАК меня удалили [в мае 2019 года], и я надеюсь таким способом с ними повидаться. [Если регламент примут], то члены комиссии будут иметь право участвовать в рассмотрении тех дел, которые попадают в сферу компетенции комиссии — диссертации с фальсификацией данных, со ссылками на подложные публикации. Соответственно, члены комиссии смогут задавать вопросы и высказывать свою точку зрения.
— После массового отзыва статей пойдет на спад количество таких научных публикаций?
— После 2014 года [когда начал активно работать основанный в 2013-м «Диссернет»] откровенно списанных диссертаций — буквально единицы. Все поняли, что так делать не надо. Со статьями — посмотрим. Я думаю, многие журналы раньше просто не задумывались, что надо следить за этим, хотя в идеальной ситуации, если автор замечен в веерной рассылке статей, то он попадает в черный список и больше нигде не публикуется, потому что это кошмарное этическое нарушение. Просто не было такой традиции. Теперь, бог даст, она появится.
Вообще отзыв статей для международной практики это нормальная вещь. Если обнаруживается что-то неэтичное или ошибка, статья отзывается. В России это просто не было принято.