Учеба с нулевой суммой

Российская система образования страдает серьезными хроническими проблемами, которые могут быть причиной не только недостаточно хорошей подготовки выпускников, но и на первый взгляд менее связанных с ней негативных явлений, в частности масштабной коррупции.

По результатам международного теста PIRLS, который проводится для измерения навыков чтения у учеников, закончивших начальную школу, Россия находится в мировых лидерах, регулярно занимая верхние строчки рейтинга. А другой международный тест, PISA, ставит 15-летних школьников из России уже значительно ниже среднего по ОЭСР. Если предположить, что оба теста достаточно точно измеряют уровень знаний, можно сделать заключение, что после окончания начальной школы происходит явный провал в образовании российских школьников.

Вполне вероятно, что одной из причин этого провала является чудовищная по масштабам проблема списывания. И достигает значительных масштабов она как раз в средней школе. Привыкнув списывать, молодое поколение продолжает заниматься этим до окончания образования, включая университеты и колледжи. Но, возможно, подобным образом ведут себя школьники и студенты во всем мире, и тогда вовсе не списывание является причиной различий в успеваемости?

Попытка ответить на первую часть этого вопроса делается в работе Яна Магнуса, Виктора Полтеровича, Дмитрия Данилова и Алексея Савватеева (2002 г.). Авторы сравнили отношение к списыванию в четырех странах: России, США, Нидерландах и Израиле. Школьников и студентов просили численно, по заранее определенной шкале, выразить свое отношение к студенту А, списавшему у студента B, к студенту B, давшему списать студенту А, а также к студенту C, сообщившему об эпизоде списывания преподавателю.

В России и среди школьников, и среди студентов наибольшее эмоциональное отторжение вызвал студент С, в то время как отношение к студентам A и B оказалось намного более благоприятным. В США и Нидерландах отношение к списавшему A становится с возрастом все хуже, в то время как к «стукачу» С оно, напротив, улучшается. Отношение к давшему списать B в Нидерландах становится хуже, в США среди студентов оно отрицательное и довольно сильное. Изменения для Израиля проследить невозможно, так как ответы доступны только для студентов-бакалавров. В среднем в России отношение к А и В заметно лучше, а к С – заметно хуже, чем в других странах.

Одной и, вполне вероятно, ключевой причиной такого различия в отношении к списыванию являются разные правила, регулирующие поведение школьников и студентов. В более развитых странах в школах и университетах списывание жестко наказывается. В Нидерландах за попытку списать на экзамене студент сразу отчисляется из университета, а не отправляется на пересдачу или получает штраф в виде сниженной оценки. Кроме того, в том числе в школе и университете студенты знакомятся с культурой, порицающей обман и воровство. Ведь списывание является обманом преподавателей, родителей и одноклассников, а также кражей рейтинга: благодаря списыванию двоечники становятся троечниками, троечники – хорошистами и т. д. Постепенно культура и институты берут свое, в результате чего большинство учеников приучается честно конкурировать за места в школьных и университетских рейтингах, конвертируя за счет усилий и способностей полученную на уроках и из учебников информацию в способность решать теоретические и прикладные задачи. Сами ученики начинают воспринимать списывание фактически как подобие игры с нулевой суммой: оно обесценивает высокие оценки, отчего страдают способные и усердные, и, напротив, завышает баллы посредственных учеников. Поэтому со временем в наказании за списывание начинают принимать участие и сами ученики, в том числе сообщая преподавателям об эпизодах списывания и меняя свое отношение к одноклассникам, замеченным в нарушении правил.

В России в школах и университетах не существует устойчивых эффективных институтов, сдерживающих списывание. Нет у нас и культуры, порицающей нарушение правил. Напротив, многие учителя и преподаватели пассивно поддерживают списывание, полагая, что если школьник или студент сделал шпаргалку, то он хотя бы что-то выучил. В результате списывание достигает таких масштабов, что изгнание какого-нибудь студента за списывание начинает казаться глубокой несправедливостью даже преподавателям и администрации – ведь списывают почти все, но выгонять собрались одного несчастного. Как следствие, соревновательность в обучении почти полностью утрачивается. Отношение многих школьников и студентов к получению образования становится сравнимым с получением паспорта: обучение превращается в бюрократическую, церемониальную процедуру, которую надо пройти ради получения диплома. Списывание облегчает прохождение этой процедуры, поэтому тех, кто о нем сигнализирует или пытается ему сопротивляться, ненавидят.

Регулярное списывание лишь на первый взгляд кажется безобидной чертой юности. В результате различий в возможностях списывания, которые допускают образовательные системы, в разных странах формируются совершенно разные когорты выпускников. Те, кто привык списывать, разумеется, знают намного меньше тех, кто честно сдавал сложные экзамены. Это неизбежно сказывается на разнице в профессионализме врачей, инженеров, конструкторов или архитекторов. Кроме того, одни люди привыкают добиваться должностей и доходов за счет тяжелого труда и образования, в то время как другие полагают, что, как и путь к диплому, дорога к благосостоянию может быть сравнительно проста. А быстрых результатов можно также добиться за счет «списывания». Только во взрослом состоянии списывание приобретает другие, гораздо менее безобидные формы. Например, мошенничества и коррупции. Или списывания диссертаций, благодаря которому должности в университетах и чиновничестве достаются совсем не тем, кому следует. Кстати, на днях Министерство образования выступило с инициативой аннулировать научные степени за плагиат только по решению суда. Пока нет уверенности в том, как именно будут работать эти поправки, если их примут. Однако существует риск, что поправки будут не помогать бороться со списыванием, а встанут на защиту, по крайней мере выборочную, плагиата.

Автор – старший научный сотрудник Института экономической политики им. Гайдара