Диссертационный совет МГУ, который изучал диссертацию министра культуры Мединского, к удивлению его членов, был внезапно ликвидирован, — об этом сообщил накануне ректор Виктор Садовничий. Совет на базе исторического факультета ранее отказался рассматривать работу министра под названием «Проблемы объективности в освещении российской истории второй половины XV — XVII веков» по существу. Сообщество Диссернет пожаловалось в ВАК на нарушение процедуры голосования, и на следующий день диссовет МГУ перестал существовать. О том, почему ученые советы один за другим отказываются лишать Мединского ученой степени и что не так с его научной работой, в интервью The Insider рассказал член сообщества «Диссернет», один из экспертов, изучивших диссертацию министра культуры Иван Бабицкий.
Дело в том, что в узком смысле специалисты про это дело довольно многое знали, потому что первый скандал с диссертацией Мединского произошел в 2012 году сразу после защиты. В начале года историки, например, Алексей Лобин, писали про эту работу. Они тогда не знали том, что он придумывал себе несуществующие монографии, но что такое его диссертация, они все хорошо знали.
Историки не имеют привычки лишать кого-то степени, они написали у себя в Фейсбуке или в СМИ пару статей, и тема со временем заглохла. Дальше я скооперировался с историками-специалистами по нужному периоду, и мы сделали заявление о лишении степени, тогда история снова вспыхнула.
И тут уже широкая гуманитарная общественность впала в шок — чтобы понять, что в диссертации Мединского написан дикий бред, совершенно не нужно быть даже профессиональным историком. Если говорить по существу диссертации — там есть два основных пункта. С одной стороны Мединский, что больше всего обсуждали, потому что это просто смешно, вообще ничего по теме не знает и даже в словарь не смотрит.
У него в работе написано, что у Ивана Грозного был врач бельгиец
Он пишет разные вещи: что у русских священное писание было написано по-русски в XVI веке, а у протестантов на латыни. В наше заявление это не вошло, но у него в работе написано, что у Ивана Грозного был врач бельгиец. Мединский просто не представляет себе историю совсем. Для него между XVI и XIX веком разницы вообще нет никакой.
Халтурная часть возмущает, в первую очередь, историков, которые профессионально занимались этим периодом, потому что очевидно — чтобы заниматься историей России XVI века и раньше – нужно иметь специальную подготовку.
Человек должен, как минимум, работать в архиве и уметь читать тексты, которые скорописью на соответствующем языке писали писцы. Мединский, понятно, ни один документ XVI века прочесть не сможет, разобрать, какие там буковки. Экспертов возмутило, что он не работал в архивах, а использовал тексты прямо с сайтов, причем разных не самых уважаемых изданий. Очевидно, что он пользовался только русскими переводами, часто ошибочными.
Главное даже не это, а то, что Мединский использовал в своей диссертации понятную методологию, о которой заявил в вводной диссертации: основной критерий истинности – это интересы России. И дальше вся его работа выглядит так: он берет какие-нибудь сообщения иностранцев о Руси XV, XVI, XVII веков, и если там о Руси говорится что-то хорошее, он пишет «конечно, это правда», если говорится что-то не очень хорошее, он говорит: «Нет, это клевета, это проплачено, потому что на самом деле было по-другому». Почему и откуда он взял, как было на самом деле, он не поясняет, разве что в смысле — у нас в русских источниках другие данные, а иногда приводит какие-то другие аргументы. Главный метод Мединского – это исследовать сообщения от иностранцев о России и делить их на правдивые и ложные в зависимости от того, соответствуют ли они его патриотическим настроениям.
Главный метод Мединского – это исследовать сообщения от иностранцев о России и делить их на правдивые и ложные в зависимости от того, соответствуют ли они его патриотическим настроениям.
Иногда непонятно, что для него значит — патриотическое и не патриотическое. Например, апологетика Ивана Грозного. Я вовсе не уверен, что патриотические историки считают, что патриотизм подразумевает любовь к Ивану Грозному. А Мединский пишет, что все плохое, что говорят об Иване Грозном – это ложь.
После того, как из Екатеринбурга забрали диссертацию, 24 академика подписали коллективное письмо о том, что диссертация Мединского — лженаука: «Извините, если человек прямо и открыто пишет, что критерий истинности – это интересы России, то это не наука, а наука все-таки едина, и, как закон Ньютона, не может верифицироваться интересами России».
Причем у Мединского действительно редкий талант, он этот свой принцип истинности интересов России не просто сформулировал от своего лица, но еще и процитировал Олега Платонова, который ни разу не историк, а экономист по образованию, к тому же является известным фриком, который пишет десятками книги про иудейско-масонский заговор. Мединский его цитирует: «Как пишет наш знаменитый соотечественник и современник, выдающийся мыслитель Олег Платонов…» Одного этого хватило бы на хороший скандал в любой европейской стране.
Есть и серьезные претензии к процедуре защиты, потому что Мединского защищал его научный руководитель и коллега, академик Жуков, который был ректором РГСУ. Защищался Мединский в диссертационном совете, где этот Жуков был председателем, а все остальные члены совета — его прямые подчиненные. Председатель совета — его научный руководитель, при этом председатель может уволить любого члена совета, являясь одновременно ректором университета, в котором эти люди работают.
Председатель совета — его научный руководитель, при этом председатель может уволить любого члена совета, являясь одновременно ректором университета, в котором эти люди работают.
Очевидно, что любую диссертацию можно было защитить в таких условиях. Помимо всего прочего, в совете не было ни одного специалиста по периоду истории, описанному в диссертации, все были специалистами по ХХ веку, и пара человек по XIX. С оппонентами та же история — все три оппонента занимались XX веком, в том числе, сам Жуков.
В общем, это была скандальная карманная защита, и все предварительные публикации, результаты которых нужно выдавать перед защитой, печатались Мединским в журналах, которые издавались в этом же университете РГСУ, и где этот же самый ректор и научный руководитель Жуков был главным редактором. Мединскому даже не пришлось давать свою диссертацию профессиональному историку, чтобы хотя бы вычитать ошибки, потому что можно было не бояться, что защита не пройдет.
Очень важная история с выдуманными публикациями — перед защитой надо подавать список публикаций, Мединский придумал себе 5 монографий, указал их в автореферате, а также 10 статей. Статьи действительно были, только одна была выдуманная, а монографии были выдуманы все — потому что никаких следов их существования нет.
«Новая газета» по нашей наводке подала запрос в Книжную палату, куда должны обязательно поступать все экземпляры, были ли в палате когда-нибудь такие-то книжки авторства Мединского – в Книжной палате этих книг не видели, о чем прислали официальную бумагу. И в интернете тоже никаких следов нет.
Но это еще не все: эти 5 монографий были указаны Мединским в автореферате на момент защиты, который был вывешен на сайте организации, РГСУ, перед защитой, и на сайте ВАК.
Он висел на сайте РГСУ и ВАК, и до сих пор висит, и там указаны эти 5 монографий, в то время как в библиотеке в бумажном варианте автореферата четыре монографии аккуратно вычеркнуты, и осталась одна, совпадающая по названию с диссертацией — он явно хотел опубликовать свою диссертацию в качестве монографии.
4 из 5 монографий Мединский аккуратно подчистил, это само по себе полный ахтунг, это подмена автореферата — он послал в Ленинку не тот автореферат, который был на защите. Мне забавно видеть, что с момента, когда наше заявление было опубликовано, ни один из защитников Мединского ничего не написал про коллизию с монографиями и с публикациями. Никто не сказал, что я его оклеветал.
Все обращали внимание на другое — говорили, что я ошибаюсь, что действительно Дания – это не Скандинавия, что русский язык действительно церковно-славянский. Получается предельно простая ситуация — Мединского обвиняют в жульничестве при защите диссертации, и говорят, что он напридумывал всего и подчищал авторефераты, а Мединский на это не возражает, никто не возражает, и все довольны, главное, чтобы этот вопрос не рассматривался на диссертационном совете.
Мне кажется крайне подозрительным и трудно объяснимым, что сами члены совета узнали о том, что он распущен, от журналистов. Совет должен был функционировать еще три месяца (примерно до конца мая). После этого он действительно должен был плановым образом закрыться, потому что МГУ переходит на другую систему, и там будет новый диссовет. На том самом заседании, на котором решалась судьба Мединского, обсуждалось принятие к защите диссертаций, чем совет и занимается, и на ближайшие три месяца назначили рассмотрение не менее десяти работ. Члены совета представляли себе, что у них в течение трех месяцев пройдет 10 или 12 защит, а потом совет закроется. Сегодня оказывается, что не пройдут никакие защиты, притом, что они уже были утверждены. Похоже, что решение закрыть совет было принято внезапно, и в любом случае, даже если не сегодня и не вчера, то порядок его проведения был очень странным, даже хамским по отношению к самим членам совета, к диссертантам, которые должны защищаться на этом совете в ближайшие месяцы.
Это похоже на заметание следов. Дело в том, что в понедельник, я подал заявление в ВАК, в котором просил экспертный совет затребовать из диссертационного совета материалы заседания. Из разных источников я узнал, что при проведении заседания по Мединскому были замечены грубые нарушения, с последней части удаляли людей. Диссертационный совет не может удалять публику – это нарушение принципа гласности работы совета. Мне также известно, что на заседании другие люди расписывались за отсутствовавших членов в явочном листе.
Эти факты недоказуемы без исследования материалов заседания, и я потребовал запросить у диссертационного совета видеозапись и явочный лист. В понедельник я отнес заявление в ВАК, на утро «Коммерсант» написал о том, что такое заявление подано, правда, без деталей, а уже на следующий день совет перестал существовать.
Естественно, это не означает, что я откажусь от требований, потому что материалы заседаний все равно есть, они же не будут уничтожены, наверное. Однако не очень понятно, у кого их требовать, и в совет теперь не напишешь – совета уже нет.
Вообще история с диссертацией Мединского — горячая картошка. Для самих советов это — сложная ситуация, потому что очевидно, что никакой профессиональный историк не может сказать, что диссертация Мединского – это историческое научное исследование, без ущерба для своей репутации. С другой стороны понятно, что любой совет должен думать о себе, и конфликты с начальством ему не нужны, а Васильева с момента, как была назначена министром, однозначно выступала на стороне Мединского — советы и ВАК подчиняются министерству.
Сначала, еще в ливановское время, экспертный совет ВАК направил диссертацию Мединского в Екатеринбург в Уральский федеральный университет. Там ее приняли к рассмотрению, и высшее начальство, видимо, посчитало, что в УрФу удастся сделать так, чтобы решение было принято в пользу Мединского, поэтому они долгое время не вмешивались в процесс.
Мединский за три дня до заседания сказал, что не может приехать, но пришлет вместо себя представителей, и за 2-3 дня до заседания из Москвы в Уральский федеральный университет приехали какие-то люди и попросили дать им проект заключения, который будет вынесен на голосование.
Сенатор Тарло приехал защищать честь министра культуры в УрФУ
В проекте было написано: Мединского степени лишить.
Они взяли этот документ и отвезли в Москву. В проекте было написано: Мединского степени лишить. Видимо, все взялись за голову, во вторник заседание, на заседании зачитывается заявление Мединского в присутствии четырех его представителей — четыре доктора наук приехали из Москвы представлять министра. Один из них бывший сенатор Тарло, второй Мягков, заместитель Мединского по военно-историческому обществу, Аверьянов из института русской истории, прислал министр культуры и Черниховского, политолога, — все известные люди.
И тут зачитывают заявление Мединского, что «я хочу обязательно сам присутствовать на рассмотрении моей диссертации, а сейчас не могу, потому что у меня командировка в Казахстан в составе правительственной делегации, прошу отложить рассмотрение». В этот же момент зачитывают письмо от ученого секретаря ВАК: «Информируем вас о необходимости перенести заседание».
По этому поводу мы писали заявление на имя Васильевой. Такая форма давления на совет просто беспрецедентна, я никогда не встречал подобного на десятках заседаний, в которых участвовал в качестве представителя Диссернета. Мединский попросил отложить заседание, и этот вопрос должен был решаться голосованием совета.
Ситуация скандальная, потому что понятно, что, если в этот день состоится заседание, то проголосуют за то заключение, которое за два дня до этого было отвезено в Москву в министерство, и Мединского лишат степени. В итоге совет голосует за то, чтобы перенести заседание, тремя четвертями против одной четверти, и говорит: «Через месяц рассмотрим».
Через три дня председатель ВАК забирает дело из Уральского университета, потому что они якобы пропустили двухмесячный срок, установленный на рассмотрение, и что этот срок вышел три недели назад. Понятно, что на заседании никто об этом сроке не вспоминал. Более того, после того, как заседание было перенесено, глава Высшей аттестационной комиссии Филиппов в интервью говорил: «Теперь через месяц рассмотрим». Он говорил, что у совета есть еще два месяца, а через три дня говорят: «У вас три недели назад вышел срок на рассмотрение – забираем». Забрали. Это был первый акт комедии.
Второй акт происходил в МГУ. Решили, что надо направить в другой совет, надеясь, что удастся всех уговорить проголосовать за Мединского. А может быть и не надеялись, заранее решили сделать так, чтобы не было настоящего рассмотрения, и организовали это таким образом, чтобы можно было говорить, что МГУ якобы что-то решил, а на самом деле ничего не решал.
Они отправили в совет МГУ письмо из ВАК: «Поручаем вам рассмотреть дело». В этой бумаге была перепутана одна цифра — стоял номер не совета истфака, а другой — совета факультета государственного управления. Вместо 7 поставили 0. Соответственно, 7 февраля происходит заседание совета, в повестке никакого Мединского нет. Происходит утверждение диссертаций, после чего председатель совета заявляет: «теперь у нас будут технические вопросы, пожалуйста, уйдите все, кроме членов совета». Отмечу, на заседание почему-то пришел декан истфака, который не имеет к совету никакого отношения, он даже не историк, а историк искусства.
Вот такая странная коллизия, из зала выгоняют всех, кроме членов совета. Зная все нормы, я заявил о незаконности этих действий, потому что совет работает в условиях гласности, и любой желающий может на нем присутствовать, на то это и диссертационный совет. Но выгоняют всех.
Дальнейшее стало известно нам уже от членов совета, выступил председатель Голиков: «такие дела, к нам пришло заявление по диссертации Мединского. Оно вообще-то не нам адресовано, а совету факультета государственного управления, но нам Садовничий его прислал с просьбой все-таки высказаться по поводу».
Они формально подстраховались — в нормативном акте и положении о диссертационном совете четко прописывается, что должен делать диссертационный совет, когда получает из ВАК поручение рассмотреть заявление о лишении ученой степени. Он должен создать комиссию, комиссия должна рассмотреть диссертацию, потом написать проект заключения, пригласить заявителя и самого диссертанта, и подготовить заседание.
А они говорят: «Нам от вас вообще ничего не приходило, это нам прислал ректор и попросил, чтобы мы про это что-то сказали. И сейчас Кузнецов скажет, что он про это думает, он изучил эти материалы». И дальше встает Кузнецов и говорит: «Я заявление это читал». А самой диссертации при этом, как они говорят, не получили, поэтому «рассмотреть в любом случае не можем». И добавляет, что в заявлении не сказано, что работа является плагиатом, и что зафиксированы нарушения при защите диссертации, поэтомунам это рассматривать не нужно. «Давайте проголосуем за такую резолюцию».
Тогда слово берет С.В. Мироненко и заявляет, что это нарушение: «Мы должны затребовать диссертацию и все сделать, как положено». Что после этого происходило, всем известно, они принимают резолюцию следующего содержания: «Мы рассмотрели материалы, пришедшие сначала в такой-то совет, а потом к нам, мы не обнаружили в них указаний на плагиат и считаем нецелесообразным дальнейшее рассмотрение диссертации Мединского».
На следующий же день Филиппов, представитель ВАК, рассказывал прессе, что диссертационный совет в диссертации Мединского плагиата не обнаружил, и решил ее не рассматривать.
Филиппов отказывается от рассмотрения диссертации Мединского, так как не может гарантировать, что люди проголосуют, как надо.
Именно поэтому в резолюции стояло слово «материалы», которое можно интерпретировать, как угодно. Ведь все сказали, что самой диссертации не было, и, естественно слова Филиппова «в диссертации совет плагиата не нашел», лишены смысла. Совет диссертацию просто не видел. Похоже, что Филиппов пытается отказаться от рассмотрения диссертации Мединского в каком-либо диссертационном совете, потому что это слишком рискованное занятие, нельзя гарантировать, что люди проголосуют, как надо.