Фото: Александр Корольков/ РГ
Почему в МГУ создали свой Аттестационный комитет, а защита диссертаций резко сократилась? Когда теологию ввели в научный оборот и кто не согласен с этим в России? Громкие дела "Диссернета", ротация в экспертных советах ВАК, новый взгляд на аспирантуру и степень DBA для карьеры управленца — эти и другие актуальные темы стали предметом обсуждения на "Деловом завтраке" в "РГ" с председателем Высшей аттестационной комиссии, ректором РУДН Владимиром Филипповым.
В конце года принято рапортовать о росте показателей. А вы в докладе на президиуме РАН демонстрировали на цифрах снижение общего количества защит и числа действующих диссертационных советов. Можно ли этим оценивать эффективность работы ВАК?
Владимир Филиппов: Суть, конечно, не в цифрах, но и они показательны. За пять лет общее количество защит сократилось вдвое — с 24 тысяч диссертаций в 2012-м до 12 тысяч в прошлом году. Ужесточение требований, подъем репутационной ответственности и обеспечение гласности во всей цепочке аттестации заставили многих призадуматься. А кого-то — умерить амбиции. Особенно ярко это проявилось в статистике работ по экономическим наукам, тут сокращение просто разительное: с 3400 до 801 — по кандидатским, с 430 до 92 — по докторским.
А что происходит в МГУ и Санкт-Петербургском госуниверситете, которые получили право присуждать ученые степени самостоятельно, минуя ВАК?
Владимир Филиппов: Прежде в МГУ защищали 700-800 диссертаций в год, по новой системе защитили пока только около 40. Сказался, конечно, и переходный период. Но главное — это требования, которые теперь предъявляют к диссертациям. Сильно обманулись те, кто тешил себя надеждой, будто без ВАКа и минобрнауки получить степень станет легче. В двух российских университетах, которым такая автономия была дана раньше других, установили критерии и планки существенно выше, чем у диссоветов в системе ВАК. И желающих защитить диссертацию на таких условиях резко поубавилось. В Санкт-Петербургском университете за прошедший год по новой системе — только десять процентов от того, что было раньше. Вместе с возросшими требованиями все более заметную роль стали играть репутационные механизмы, которые удалось запустить в стране.
По большому счету репутационная ответственность ученых — это главное, что есть и может быть в системе аттестации. Мы ощутили это сразу, как только приняли, казалось бы, элементарное решение — вывешивать на сайте диссертацию за два-три месяца до защиты. Чтобы ее смогли оценить специалисты в соответствующей области. Также заблаговременно вывешиваем отзывы официальных оппонентов. И уже не проходит номер, когда соискатель или кто-то от его имени готовил почти под копирку отзывы-заготовки для ангажированных профессоров и доцентов.
Подставил подпись — и сразу лицом отвечаешь?
Владимир Филиппов: Да. Люди читают и делают выводы. Отзыв ведущей организации мы тоже вывешиваем теперь заранее. Насколько эта мера чувствительна, вижу на примере РУДН — уже как ректор. Все теперь знают: если в диссертации, на которую мы дали позитивный отзыв, обнаружат плагиат или неправомерные заимствования, университет на десять лет попадает в "черный список" ВАК. Информация об этом должна быть размещена и на сайте организации, где защищался недобросовестный соискатель, и на сайте ВАК.
Скандал с липовыми диссертациями по истории в Московском педагогическом университете на многое открыл глаза. Ведь там были отзывы весьма уважаемых организаций, в том числе из МГУ. Виктор Антонович Садовничий, когда узнал, принял волевое решение: такие отзывы из университета — только через ректора. И я дал понять всем в РУДН: один отзыв из университета как ведущей организации по плохой диссертации — с работой распрощаетесь…
А по тем, кого ВАК лишает уже присужденных ранее ученых степеней, статистику ведете?
Владимир Филиппов: В год — около 30 человек. По докторским и кандидатским, вместе взятым. Это средние цифры за последние пять лет, но вовсе не самоцель. Цели стратегические и пути их достижения были сформулированы на памятном уже совещании в Физтехе, которое весной 2013 года провел премьер Дмитрий Медведев. Тогда в моем докладе было представлено общее видение того, как нужно модернизировать ВАК и всю систему аттестации научных кадров. Глава правительства нововведения поддержал. Но тогда же посоветовал: вместе с реформами закручивайте гайки, и пена уйдет. Я подумал: легко сказать! А время показало, что пена и вправду ушла.
За те пять лет, как вы стали председателем ВАК, почти в два раза сократилось число диссертационных советов. Это тоже результат "закручивания гаек"?
Владимир Филиппов: Тут по-разному было. Какие-то сами заявили о роспуске и вновь сформированы не были. А где-то пришлось "помочь". В том случае, если две диссертации, поступившие в ВАК из одного диссовета, мы отклоняли, этот диссовет подлежал закрытию. Основания были разные: плагиат, масштабные заимствования без подобающих ссылок, недостоверные сведения о научных публикациях автора.
Это, я бы сказал, очевидные и грубые нарушения, которые прощать никому нельзя. А бывают причины совсем иные, но тоже весьма распространенные. В свое время возникли вопросы к одному из диссоветов московского Физтеха. Об этом узнал Владимир Евгеньевич Фортов, тогда еще президент Академии наук, человек с юмором, и звонит мне: "Ты в ближайшей галактике лучший диссовет не найдешь". Я в ответ: "Возможно. Но у вас в совете есть люди в возрасте, которые уже лет пять, а то и больше ничего не публикуют. Если их замените, совет станет еще лучше". Владимир Евгеньевич с этим согласился.
И чем дело кончилось?
Владимир Филиппов: Прежний совет закрыли, на его базе сформировали новый — ничуть не хуже. Вспомнил об этом к тому, что правила и требования для всех должны быть едины.
Система присуждения ученых степеней идет из Средневековья и по определению консервативна. Не боитесь, говоря о модернизации, вместе с водой выплеснуть ребенка? Или, напротив, сорвать резьбу, закручивая гайки? Потому что набрать 15 публикаций по гуманитарным наукам в ваковском журнале, чтобы пойти на защиту докторской, для молодого ученого, работающего в провинции, — задача почти неподъемная…
Владимир Филиппов: Тут два взаимосвязанных момента — возраст соискателя и область знаний, в которой он работает. Наверное, в том, что касается естественных наук — математики, физики, химии, можно защитить диссертацию и получить докторскую степень в 30-35 лет. В области философских наук раньше 40 лет стать доктором наук почти невозможно. Ну какой, скажите, философ в 28 лет?! А к 45, условно говоря, 15 ваковских статей набрать можно.
Инфографика "РГ": Александр Смирнов/Александр Емельяненков
То есть смысл ограничения в этом?
Владимир Филиппов: Вы начали с другого — с традиций. А здесь главное — развернуть мышление, сместить акценты на стадию подготовки и написания диссертации. Выбрать тему, погрузиться в материал, найти что-то свое, обосновать и представить в виде диссертации должно быть реально трудно. А вот с защитой, если сделано все всерьез и по правилам, проблем возникать не должно. Минимум бюрократии и административных рогаток.
Этот тезис, к слову сказать, уловил и поддержал еще на совещании в Физтехе Дмитрий Анатольевич Медведев. И ему, и нам хорошо памятны те времена, когда только ленивый не стремился открыть у себя "домашний" диссовет…
Где нужным людям обеспечивали нужный комфорт?
Владимир Филиппов: Да. И сейчас такие заявки не перевелись. А ведь было и по-другому. У математиков, физиков, у выпускников мехматов советской поры было стремление защищать диссертации в самых сильных вузах. Я, например, защищал и кандидатскую, и докторскую в Математическом институте имени В.А. Стеклова, хотя ни одного дня в знаменитой "стекловке" не работал. Это был лучший математический институт в мире, и чтобы там защитить диссертацию, мы в очереди стояли. Сейчас диссоветы по математике открывают во многих вузах, а диссовет в "стекловке" недогружен вообще.
Люди остерегаются идти туда со своими диссертациями?
Владимир Филиппов: А из Благовещенска не хотят ехать в Новосибирск. Не потому, что далеко, а потому что у них… "своя специфика". И просят открыть диссовет по математике в педагогическом институте.
Коллизия понятна: диссертацию у своих примем по-свойски, а документ на ученую степень общероссийского образца пусть выдает и отвечает за это минобрнауки. Что меняет и куда продвигает нас решение наделить 19 вузов и четыре НИИ правом самостоятельно, минуя ВАК, присуждать ученые степени?
Владимир Филиппов: Они станут нести за это полную ответственность — набирать очки и укреплять свою репутацию. Или — наоборот.
Я напомню, что перед тем, как в августе появился этот список из 23 организаций, было майское постановление правительства с критериями, кто и при каких условиях может это право получить. Претендовать могли федеральные университеты, исследовательские университеты и те вузы, которым разрешено указом президента разрабатывать собственные образовательные стандарты. Прошли по критериям отбора только 12 из 29 исследовательских университетов, три — из девяти федеральных и четыре - из дюжины вузов, имеющих собственные стандарты. Другие в чем-то недотянули. А некоторые даже заявок не подали — решили, образно говоря, на других посмотреть. Например, очень сильный Санкт-Петербургский политехнический университет имени Петра Великого. Так мне в шутку и сказали: "Мы подождем. А вы "на кошечках" поэкспериментируйте…"
Российский университет дружбы народов в этот список попал. У вас сомнений не было и желания повременить не возникало?
Владимир Филиппов: Есть несколько мотивов, почему мы на это сразу пошли. Первый, хотя и не главный, технологического свойства. Как ректору мне важно, чтобы аспирант-иностранец защитился и оперативно, без ваковской бюрократии получил документы для отъезда на родину. Ведь сейчас после защиты они по полгода ждут утверждения. Надо визу продлевать, занимать место в общежитии и на что-то жить…
Но это, повторю, скорее техническая сторона дела. А в содержательном смысле для нас важно, что РУДН — в числе первых 20 российских вузов, которым такие права и такая автономия делегированы. Это большой плюс к тому, что мы уже давно поняли и делаем: студентам и аспирантам, которые защитили в РУДН диссертации, выдаем диплом PhD.
На каком основании?
Владимир Филиппов: Пользуемся тем, что имеем по указу президента право собственных стандартов. В этом случае реализуем собственные стандарты в отношении аспирантуры. Разработали и напечатали у себя в типографии диплом PhD, я его подписываю и вручаю. Но только тем, кто защитил кандидатскую диссертацию.
Применительно к нашему вузу это момент очень важный. В советское время у нас выдавали выпускникам-иностранцам диплом на двух языках — на английском и русском. А Борис Николаевич Ельцин решил переиначить: мы — великая страна, никаких дипломов на английском. Только на русском. Что вынуждены делать наши аспиранты? Идут к нотариусу, чтобы тот на стандартных листах А4 заверил перевод диплома на английский.
Что непрактично и непрезентабельно…
Владимир Филиппов: Куда они с этим в Африке? А когда стали выдавать "корочки" РУДН и диплом PhD на английском языке вместе с дипломом кандидата наук, народ сразу повеселел. Ответ у всех почти один в один: "Я ваш диплом — на самое видное место, и всем показываю. А диплом ВАКа где-то лежит, никому не нужный..."
Если говорить не только о РУДН, а про всех, кому теперь дано право самостоятельно присуждать ученые степени, эйфории ни у кого возникать не должно. Прежде всего это колоссальная ответственность. Как сказал на президиуме РАН академик Садовничий, отвечать придется и репутацией вуза, и своей собственной. Надеюсь, все это понимают. И плотно занимаются у себя выработкой новых требований к диссоветам по примеру МГУ и Санкт-Петербургского университета.
С недавних пор в России разрешено защищать диссертацию на иностранном языке. Понятно, что у РУДН такая возможность есть. А где еще? Много ли таких защит было и планируется?
Владимир Филиппов: В лидерах, безусловно, Санкт-Петербургский госуниверситет. У них абсолютное большинство диссертаций защищается на английском языке. Все другие вузы и научные организации, которые получили право присуждать ученые степени, тоже планируют ввести у себя защиты на иностранном языке. Причем в разных вариантах. Это может быть синхронный перевод. Или ситуация, когда все члены экспертной группы диссовета, например по математике, знают английский язык и им не требуется синхронный перевод.
Добавлю, что сейчас, с учетом новых информационных технологий, прорабатываются варианты и возможности дистанционного участия кого-то из членов диссовета в процедуре защиты. Им вполне может оказаться известный ученый, говорящий на английском или каком-то другом языке. Почему его не допустить? Но надо все заранее продумать и должным образом организовать.
По словам академика Садовничего, в МГУ и Санкт-Петербургском госуниверситете реализуют принципиально разные подходы к формированию новых диссертационных советов. В чем их различие и почему решили действовать именно так?
Владимир Филиппов: Это, напомню, пилотный проект. И в его рамках надо апробировать разные модели. Санкт-Петербургский университет выбрал ту модель, которая реализуется в абсолютном большинстве вузов мира. То есть когда на каждую защиту создается свой диссовет — от 5 до 11 человек. В таком составе рассматривают представленную работу и принимают решение — присудить ученую степень или отказать.
В МГУ создают постоянно действующие диссоветы. Но в них не 21 человек, как требуется по правилам ВАК, а всего 13 или даже 11. Почему пошли этой дорогой? Я бы сказал — из прагматических соображений. Проректор МГУ по научной работе аргументировал это так: у нас было до 700-800 диссертаций в год. Если на каждую защиту формировать совет или группу, проводить это надо отдельным приказом. А перед тем, как выпустить приказ, людей надо подобрать, оценить по публикациям — соответствуют или нет. Получить письменное согласие, кто сможет приехать и на каких условиях. Обеспечить этот приезд и нужным образом подготовить аудиторию, если потребуется, скажем, синхронный перевод. Это был бы колоссальный объем работы...
Поэтому в Московском университете решили создать свой постоянно действующий мини-ВАК?
Владимир Филиппов: Называется это — Аттестационная комиссия МГУ. Возглавил ее декан биологического факультета академик Михаил Кирпичников.
Наши читатели помнят его и как председателя ВАК — вашего предшественника на этом посту. В свежей почте есть такой вопрос: "Когда поднялись на войну с диссертациями чиновников и стали открыто писать об этом, в "Российской газете" появилась статья под названием "ВАК переехал на улицу Правды". А сейчас, после истории с Мединским, похоже, опять сменили прописку?" Что ответим на это, Владимир Михайлович?
Владимир Филиппов: Я скажу так: сейчас об истории, как еще недавно о сельском хозяйстве, едва ли не каждый из нас готов рассуждать с видом знатока. Но очень немногие в ней по-настоящему разбираются. В отношении диссертации профессора Мединского ВАК никому ничего не навязывал и рук не выкручивал — мы действовали в строгом соответствии со своими же нормативными документами и процедурами.
Да, мы нередко отменяем уже состоявшиеся решения диссоветов, в том числе и по процедурным моментам, если они были нарушены. И особо это не афишируем. Вот буквально только что поступила апелляция из Алтайского университета, где защищалась диссертация по научной специальности "Акушерство и гинекология". Выносить такие узко научные споры в публичное пространство не вижу необходимости.
А то, о чем вы спрашиваете, совсем не частный случай, и мы никоим образом не препятствовали, чтобы обсуждение затронуло самые широкие слои сообщества.
Обсуждение действительно было широким. Но финальный вердикт многих разочаровал…
Владимир Филиппов: На президиуме ВАК — открытое голосование. За руку не потянешь никого. Уже нет советской системы. Но этому финальному голосованию предшествовало несколько этапов экспертизы.
Во-первых — положительная экспертиза непосредственно при защите диссертации в Российском социальном университете. Во-вторых — одобрение на экспертном совете ВАК. Затем, уже на основании поступившего к нам заявления, диссертацию направили для оценки в профильный диссовет МГУ. Там рассудили: плагиата нет, нарушений процедурных нет, значит, нет и оснований для лишения ученой степени. И отказались повторно рассматривать диссертацию.
Четвертый рубеж — диссовет Белгородского университета. Там историки проголосовали за то, что диссертация нормальная, лишать степени нет причин. И обсуждали это в присутствии заявителей.
Итого: эксперты-историки в четырех разных советах и в разное время высказались в поддержку диссертации. И только в одном случае — на экспертном совете ВАК — большинство голосов оказалось в пользу лишения. Вот они весы — четыре факта против одного.
Инфографика "РГ": Александр Смирнов/Александр Емельяненков
Они равноценны?
Владимир Филиппов: Не берусь судить. Но члены президиума ВАК свою позицию выразили голосованием — две трети за то, чтобы ученую степень сохранить. Очень достойно отвечал и сам Владимир Мединский. Он "забыл" про тему министра и показал себя как настоящий историк, профессор МГИМО. Не было ни одного вопроса, который бы поставил его в тупик.
Резонансным событием этого года стала защита первой диссертации по теологии — новой специальности в перечне ВАК. Сообщалось, что по этой работе было пять отрицательных отзывов и четыре положительных. Однако на защите были авторы только положительных? Тут нет какого-то нарушения?
Владимир Филиппов: В зал, где проводится защита диссертации, не могут быть допущены все, кто захочет. Это, как правило, на усмотрение диссовета. Но оппоненты официальные имеют право присутствовать всегда. Если кто-то из них по какой-то причине не может, его отзыв — независимо от того, положительный или отрицательный, — зачитывается полностью.
Да, все было зачитано.
Владимир Филиппов: И зал, насколько мне известно, был битком набит. Всех пришедших вместили.
А как вам заявления самого диссертанта? Например, его слова о том, что наука — это гипотеза и что такой "гипотезой" все можно доказать. Как можно при таком отношении к науке претендовать на ученую степень?
Владимир Филиппов: Есть так называемая теорема Гёделя о неполноте. Согласно ей, непротиворечивость какой-то теории нельзя доказать, оставаясь в рамках самой теории. Погружаться глубоко в математическую теорию не буду, а только скажу, какой из этого проистекает вывод. Доказать, что Бог есть, гипотетически можно — если его найти, увидеть, поймать и т.д. Доказать, что Бога нет, нельзя. Это как вывод из математической теоремы. На этом основано понятие веры и строится религия: до казать, что Бога нет, невозможно.
Как видно из почты "РГ", многие все еще думают, что за ученую степень полагается прибавка к зарплате, какие-то льготы при получении жилья и оплате ЖКХ, другие преференции.
Владимир Филиппов: Ничего этого нет. Даже в вузах. Кандидату наук, доктору или, скажем, профессору могут доплачивать сейчас за их квалификацию. И только. Никакой автоматической доплаты за ученую степень уже нет и не надо.
Это пережиток советского времени?
Владимир Филиппов: Конечно, пережиток. Лично для меня просто очевидный ответ. Сами посудите: человек в 22-23 года закончил университет, в 25-26 лет защитил диссертацию. И получает пожизненно доплату за кандидата наук. До седых волос работает доцентом в вузе, ничего нового не пишет, но доплату должен получать? Согласитесь, это ненормально.
Мы в РУДН по-другому стимулируем научную активность. Например, за каждую статью в журналах, включенных в мировые базы данных, платим 70-90 тысяч рублей. И неважно, профессор ты или доцент: вышла публикация — получай. Но только за научные статьи в мировых журналах первой величины. А платить за кандидатскую, которая защищена 30-40 лет назад, это нонсенс.
Наряду с вопросами у наших читателей есть и радикальные предложения. Сергей Иванович, как он представился, ратует за отмену Перечня научных журналов, который формирует ВАК. "Когда это будет сделано?" — спрашивает он по электронной почте.
Владимир Филиппов: Не завтра — это точно. Но само по себе предложение не кажется мне чем-то неосуществимым. Считаю, что через несколько лет мы к этому придем. В России, как и в других развитых странах, будет не какой-то особый Перечень рецензируемых научных журналов, утверждаемый ВАК, а общепризнанная база из 1000-1500 периодических изданий по актуальным направлениям научного поиска. Над этим мы и работаем сейчас в тесном контакте с минобрнауки и РАН.
Начало.