 Андрей Заякин. Фото А. Жаринова |
Одним из самых стойких бастионов русского диссероделания была незаметная контора под названием Стандартинформ.
Она подчинялась Росстандарту, а тот входит в вотчину Ростеха. Серьезные
государевы люди в Стандартинформе были поставлены блюсти разные ГОСТы —
Если другие подобного рода диссертационные фабрики — в МПГУ (история), РГГУ (экономика), Орловском госуниверситете (экономика), РГСУ (экономика) — были разгромлены в 2013—2014 годах со скандалами и увольнением диссероделов (некоторых в ранге ректоров университетов), а маленькие диссоветы жесткого сопротивления не оказывали, то стандартинформовский диссовет был закрыт лишь в 2017 году, а война с ним в ВАКе длилась вплоть до мая 2018 года.
При этом, в отличие от остальных диссероделов, которые просто разбегались по кустам, стандартинформовцы пытались вести наступательные бои против российской системы научной аттестации. Так, они свели двух защитившихся в Орле, а потом раздиссертаченных экономистов Моногарова и Калиновского, написали им иск в Верховный суд России и боролись там с государством Российским, требуя уменьшить срок давности по фальшивым диссертациям. Профессор Докукин из Стандартинформа, не имевший отношения к исходным защитам («что ему Гекуба?»), представлял интересы истцов и проиграл [см. здесь и здесь].
Стандартинформовцы не брезговали самыми грязными интригами. Когда замминистра образования и науки Григорий Трубников дал указание министерским чиновникам переделать Положение о присуждении ученых степеней так, чтобы заявление о лишении степени не направляли более в тот же самый совет, который остепенил исходную диссертацию, им не удалось продавить свою точку зрения цивилизованными методами. И тогда в январе 2018 года появился донос на Трубникова, где тот обвинялся в плагиате. При этом оформление и юридическая техника доноса представляли собой комбинацию элементов из разновременных заявлений «Диссернета», которые практически ни в одном из учреждений, кроме Стандартинформа, не могли бы сойтись вместе, а литературные детали доноса до боли напоминали стиль профессора Докукина.
Живучесть диссероделов Стандартинформа была связана с тем, что их, видимо, прикрывал председатель профильного экспертного совета ВАКа академик Борис Порфирьев. Порфирьев, контролируя вместе со своим замом Михаилом Ломакиным (он же замдиректора Стандартинформа по науке) экспертный совет, который по идее призван надзирать за деятельностью диссоветов, умело отражал заявления о лишении ученой степени. Впрочем, после скандальных оправданий персонажей вроде Таймасханова (когда экспертный совет обвинил «Википедию» в списывании с диссертации малограмотного человека, с трудом говорящего по-русски) и Мухитова («открывшего» пятое фундаментальное взаимодействие) этот экспертный совет потерял доверие даже председателя ВАКа Филиппова. На заседании президиума ВАКа в январе 2018 года тот заявил, что все члены этого ЭС малопригодны для дальнейшей работы.
И их ротировали. Новый экспертный совет оказался тоже не без диссероделов и даже не без плагиаторов, но, по данным «Диссернета», их там оказалось явное меньшинство, а большая часть экспертов никакого отношения к диссертационному бизнесу не имела. В общем и целом в течение прошедшего года экспертный совет систематически лишал плагиаторов научных степеней, в том числе и отменяя решения диссоветов об оправдании.
В прошлом году, чтобы забить Стандартинформ осиновым колом, «Диссернет» подал около двадцати жалоб на их фальшивые диссертации одним мешком — сразу после ротации старого экспертного совета, чтобы хитрые ручки не направили эти работы в «какие нужно» диссоветы. И вот осиновый кол заколосился.
В прошедший четверг в экспертном совете ВАКа по экономике (том самом, куда диссероделов почти не брали) слушалось дело некоего Виктора Щеблыкина из Стандартинформа, который был одним из того самого мешка. Его диссертацию, содержавшую множественные некорректные заимствования, оправдали в диссовете где-то в Мордовии, сославшись на совместные труды Щеблыкина с теми, у кого он списал. Эти труды диссовет даже не открыл. Неважно, сколько там этих трудов — на страницу или на сто. Мордовские ученые слишком себя уважают, чтобы пойти в библиотеку, взять эти работы и произвести с ними сравнение. И не важно, что списано у трех авторов, а совместные труды — только с двумя. Третьего автора суровые мордовские ученые просто замели под ковер.
«Диссернет» заблаговременно направил в экспертный совет возражения на ту ахинею, которую нарешали в Мордовии. Я пошел в библиотеку и удостоверился, что из 56 страниц, списанных Щеблыкиным с диссертации некоего Чудакова, только 9 страниц присутствуют в их совместном труде. Всё остальное — диссертация Чудакова в чистом виде, без примеси всякого Щеблыкина. Примитивнейшее дело после всего того хитросплетенного обмана, который мы видали в ВАКе.
Щеблыкин оказался маленьким седеньким человеком довольно пожилого вида (позднее я удивился, что ему нет еще и шестидесяти). К главе экспертного совета он обращался «товарищ председатель». Я задал Щеблыкину вопрос: какие страницы его диссертации, которые совпадают с диссертацией Чудакова, взяты из совместных работ? И Щеблыкин поплыл. Он стал мямлить, что не может сказать, где расположены фрагменты этих совместных трудов и какой они длины. Но он всё равно уверен, что все совпавшие фрагменты — из совместных трудов, вот хоть ты тресни. Я настаивал: ну как же такое может быть, когда я взял в РГБ все его совместные труды с Чудаковым из автореферата, провел прямое сравнение текстов и удостоверился, что таких совпадающих страниц 9, а всего совпадающих страниц 56? На это Щеблыкин заявил, что у него есть работы по секретной тематике и поэтому они не отражены в автореферате, и вот из них-то эти совпадения, видимо, и происходят. Диссовет в Мордовии, по словам Щеблыкина, эти труды не видел, а просто поверил на слово, что они есть. Когда я высказал свое удивление по поводу того, что мы в научном учреждении должны верить святому слову г-на Щеблыкина, меня прервали на слове «религиозный». (Уже после окончания заседания экспертного совета по экономике на двери зала коллегии я увидел объявление, извещавшее о дате и месте проведения заседания экспертного совета по теологии.)
Я продолжил уточнять, и оказалось — совет не затребовал ни секретных, ни открытых работ и не проводил сличения текстов. Пришлось напомнить совету, что в возражениях мы поставили как раз вопрос о сличении текстов. Нормальной процедурой в этом случае было бы пойти в библиотеку, скопировать труды Щеблыкина с соавторами (ну или просто взять их у меня), создать экспертную группу и провести экспертизу по сравнению этих работ с диссертацией Щеблыкина.
Но стало происходить удивительное. Совет отказался читать совместные труды Щеблыкина. Совет отказался проверить само существование секретных совместных трудов Щеблыкина. Совет даже не стал создавать комиссию для экспертизы, как до сих пор происходило в каждом сложном случае. Совет просто тупо проголосовал за то, что у нас можно остаться с ученой степенью, просто помахав руками: «А у меня где-то есть секретные труды, но я их вам не покажу, верьте мне на слово».
Ровно по той же схеме, только без секретных трудов, а просто с воплями в духе «Не будем читать! В библиотеку нас не затянешь!» оправдали вместе со Щеблыкиным и еще одного клиента ломакинской конторы — Вячеслава Коновалова, гендиректора крупного предприятия Росатома СНПО «Элерон».
Сколько могли платить Стандартинформу за диссертации, включая постгарантийное обслуживание, ремонт и замену бракованных изделий, я себе примерно представляю. Но происшедшее в ВАКе не укладывалось с стандартную картину проплаченного оправдания — я таких повидал много в былые годы. Что случилось с этими людьми в экспертном совете, которые все, кроме двоих, изобразили из себя обезьянок из мема «не хочу видеть, не хочу слышать, не хочу говорить»?
И тут я решил погуглить. Ну ладно там всякие директора-авиаторы —
у нас сам Сметанов из НПП «Сапфир» вылетел из ВАКа без диссертации.
Но кем, вы думаете, оказался милый старичок Щеблыкин? Начальником
Голицынского пограничного института ФСБ России в звании генерал-майора.
Из сборника «Голицынское высшее пограничное военно-политическое училище
имени К. Е. Ворошилова КГБ СССР», выложенного на сайте
ветеран-военной-службы.рф и явно подготовленного к какому-то празднику
или юбилею, удалось выяснить, что Щеблыкин в молодости был помощником
начальника политотдела училища по комсомольской работе. Закончил училище
в 1984 году; золотую медаль он, к сожалению, не получил. О дальнейшей
его карьере мы больше ничего не знаем — видимо, двигал науку, пока вдруг
в 2019 году —
«Тут и сел старик», как говорилось в известном анекдоте. Если бы я знал, что это генерал ФСБ, то, конечно же, раздиссертачивать его пришла бы большая толпа диссернетовцев, визуальное сравнение его диссертации с трудами «в соавторстве» было бы развешено на всех фонарных столбах вдоль Люсиновской, ну и в газету господин генерал попал бы не после этого заседания, а до. Соцсети, публичное негодование, едкие комментарии, всё такое.
Поэтому потрясающее единодушие экспертов ВАКа, которые до сих пор вели себя преимущественно прилично, и их демонстративный отказ идти в библиотеку делать сличение текстов можно в этой ситуации объяснить только командой, которая пришла с очень высокого верха. При этом с учетом шаткости положения в ВАКе Филиппова, ставшего «хромой уткой» (это только широкой публике он гордо и уверенно заявляет, что будет сидеть в своем кресле третий срок), я не верю, что генерал заходил через Филиппова. Чтобы 35 экспертов, не замеченных в торговле учеными степенями, в двух одинаковых по бесстыдству случаях мордовского вранья про две одинаково кривые диссертации, защищенные во всем известной диссертационной фабрике, закрыли на всё это глаза, команда должна была прийти с самого верха Минобрнауки.
Более того, без предварительной договоренности на самом верху об оправдании не могло бы состояться назначение генерала на должность. О каком научном долге экспертов какого-то там ВАКа можно говорить, когда силовое ведомство уже всё порешало.
Признаться, я не осуждаю коллег в экспертном совете и чиновников Минобрнауки. У них есть семьи и дети и нет судимостей. Фактически генерал взял их в заложники. Каждый, от министра и его замов до человека с тележкой, который развозит диссертации, понимает, что отказ подчиниться грозному голосу в телефоне чреват потерей не только зарплаты и статуса. А дальше развивается тяжелый стокгольмский синдром: эксперты ВАКа начинают всерьез верить в «научное сотрудничество» клиентов стандартинформовской конторы и телепатически усваивать содержание книг, которых не держали в руках.