Два президента: Фортов и Путин

В разрезе научной политики, взаимоотношений научного сообщества и власти, 2016 год запомнился с одной стороны значимыми административными перестановками (новый министр образования и науки, новый состав Госдумы, выборы в Академию наук, все это – поводы для подведения промежуточных итогов), а с другой – определенной апатией в научной среде.

За последние три года российская наука начала привыкать к неоднозначным бюрократическим инициативам теперь уже бывшего министра Дмитрия Ливанова, к новой роли и организации РАН, а гражданская активность ученых, как, пожалуй, и всего российского общества, значительно снизилась. Как объяснял в майском интервью Радио Свобода физик, академик Валерий Рубаков, “Заниматься какой-то гражданской активностью – это перпендикулярно тому, что ученые любят и хотят делать. Мне гораздо интереснее статьи читать и интегралы вычислять. Так что спад активности – естественное дело. А требовать, чтобы мы себя проявляли шире, говорили, куда стране двигаться, – это, наверное, не по адресу. Пироги печет пирожник”. По словам Рубакова, российская наука “оказалась устойчивой системой”. Впрочем, это не означает, что этой системе больше ничего не угрожает.

Радио Свобода выбрало несколько событий и тенденций ушедшего года и попросило прокомментировать их биомеханика Андрея Цатуряна, д.ф.-м.н., члена Совета ОНР, члена Комиссии общественного контроля в сфере науки (можно послушать – «Диссернет»).

Конвергентные технологии Михаила Ковальчука

В январе 2016 года при участии Владимира Путина прошло заседание Совета по науке и образованию при Президенте РФ. С этой встречей были связаны тревожные ожидания: 14 января президент Российской академии наук Владимир Фортов разослал руководителям отделений РАН документ под названием “Концепция "Стратегии развития конвергентных технологий", предполагалось, что он будет обсуждаться с президентом РФ на заседании. Этот довольно уклончивый текст предполагал, что стратегия развития российской науки должна быть подчинена концепции “НБИКС” – то есть сориентирована на развитие нано-, био-, информационных, когнитивных и социальный технологий. Косвенные признаки указывали, что автор документа – Михаил Ковальчук, президент Курчатовского института и старший брат Юрия Ковальчука, члена кооператива "Озеро", председателя правления банка “Россия”. Михаил Ковальчук пользуется репутацией одного из самых влиятельных и неоднозначных функционеров в российской научной среде, по мнению некоторых собеседников Радио Свобода в научном сообществе, он мог стоять за реформой РАН 2013 года. Концепция “НБИКС” – одна из любимых тем выступлений Ковальчука, и преподносится эта концепция в довольно специфическом свете. Так, в сентябре 2013 года Михаил Ковальчук в речи перед членам Совета Федерации представил НБИКС как единственный способ противостоять вызовам ближайшего будущего, в частности, созданию нового вида Homo Sapiens – человека служебного, помешать чему "уже не может никто, это развитие науки, это по факту происходит, и мы с вами должны понимать, какое место в этой цивилизации мы можем занять”, – заявил Ковальчук.

На заседании президентского совета новая концепция так и не обсуждалась, хотя термин “конвергентные технологии” (синоним НБИКС) несколько раз прозвучал, среди прочего, в выступлении директора Эрмитажа Михаила Пиотровского. На протяжении оставшегося года научное сообщество было практически избавлено от тревог, связанных с фигурой Михаила Ковальчука (если не считать одного небольшого скандала в мае, который пока обошелся без последствий).

Комментирует Андрей Цатурян:

– Да, концепция “конвергентных технологий” никаких последствий не возымела, хотя поначалу казалась очень угрожающей. Но против нее выступило много разных людей, мне кажется, пока это удалось отбить. В какой-то момент Михаил Ковальчук казался всемогущим или делал вид, что он всемогущий, но это, по-видимому, все-таки не так. Возможно, изменились обстоятельства.

«Диссернет»: министры и чистка Авгиевых конюшен российской науки

В 2016 году деятельность сетевого сообщества «Диссернет» получила особенно большое медийное внимание, в основном, в связи с попытками лишить ученых степенией двух федеральных министров: министра связи Николая Никифорова и министра культуры Владимира Мединского. Первое разбирательство было инициировано «Диссернетом», участники которого указали, что в диссертации Никифорова, защищенной им всего за несколько месяцев до назначения министром, имеются масштабные заимсвования. Вопрос рассматривался 22 июня в РАНХиГС, члены диссертационного совета согласились, что заимствования в тексте работы есть, но заявили, что они не повлияли на научную значимость диссертации. Прозвучала фраза, что Никифоров – “не проходимец какой-то, а серьезный человек, который действительно допустил довольно серьезные просчеты”, и ученой степени этого “серьезного человека” совет рекомендовал не лишать.

Обсуждение диссертации Владимира Мединского имеет к «Диссернету» скорее косвенное отношение: в апреле (хотя известно об этом стало много позже – в октябре) в Минобрнауки было подано заявление о лишении министра культуры ученой степени, подписанное докторами исторических наук Вячеславом Козляковым и Константином Ерусалимским, а также доктором философии Флорентийского университета и активистом сообщества «Диссернет» Иваном Бабицким. «Диссернет» обычно предъявляет к диссертационным работам формальные претензии, связанные с наличием неправомерных заимствований – члены сообщества подчеркивают, что для подачи заявления на таких основаниях не нужно быть специалистом в тематике работы. С Мединским другая история: податели заявления являются экспертами в области, в которой защищена диссертация министра, и утверждают, что она не имеет научной значимости. "Любому человеку с хоть сколько-нибудь серьезным гуманитарным образованием бросается в глаза тот неоспоримый факт, что этот текст в принципе нельзя считать историческим исследованием – настолько он пестрит грубейшими ошибками, которые трудно себе представить даже в курсовой работе студента исторического факультета", – говорится в заявлении.

Рассмотрение вопроса с диссертацией Мединского переносилось уже несколько раз в том числе, из одного университета в другой), по состоянию на текущий момент, оно должно пройти в диссертационном совете МГУ. Впрочем, предварительной заседание совета, которое должно было состояться 27 декабря, вновь перенесено на неопределенный срок и по неизвестным причинам.

Вопросы об ученых степениях министров привлекли в «Диссернету» большое внимание, однако, его менее заметная и более важная деятельность связана с консолидацией научного сообщества и постепенном изменении культуры в защите диссертаций. “Количество защищаемых диссертаций за последние годы упало в два раза, – рассказывал Радио Свобода сооснователь «Диссернета» Андрей Ростовцев, – Если было примерно 25 тысяч в год, то начиная с 2012 года это количество постепенно падает, сейчас их 13–15 тысяч в год. Кроме того, в последнее время диссертации перестали защищать чиновники крупного ранга. Даже средней руки, вроде заместителя главы администрации какого-нибудь небольшого городка, больше практически не защищаются. А раньше это было повально. Видимо, был какой-то сигнал сверху. Наконец, мы больше не видим такого масштабного плагиата в диссертациях, какой был несколько лет назад, – дело часто сводилось к тому, что к старой работе приклеивалась новая обложка. Наверное, и деятельность «Диссернета» на это как-то повлияла”.

В декабре «Диссернет» объявил о запуске нового проекта – ​ "Диссеропедии российских журналов", цель которого –​ вычистить мусор еще и из российской научной периодики

Комментирует Андрей Цатурян:

— Понимаете, «Диссернет» же борется не только с министрами. Просто медиа эта борьба привлекает особенно сильно. Важнее то, что диссертаций защищается все меньше, снижается мошенничество в этой области, и это в значительной степени связано с деятельностью «Диссернета», а также с деятельностью министерства бывшего министра Дмитрия Ливанова. В этом году еще случилась одна революция. Раньше президиум ВАК был довольно малочисленным собранием, в основном, руководителей организаций, директоров, ректоров университетов. Людей, которым абсолютно нет времени вникать в то, что рассматривается на заседании. А сейчас сам ВАК и президиум выросли в несколько раз, там появились специалисты в разных областях науки, и в состав нового ВАКа вошли многие люди с безупречной репутацией, которые ходят на заседания и рассматривают вопросы по существу. Еще один важный прорыв – было принято новое положение о присуждении ученых степеней. И там, наконец, удалось сломать один важный принцип. Дело вот в чем: имеются так называемые ВАКовские журналы — те журналы, в которых должны публиковаться претенденты на ученую степень. И этот перечень с 2013 году формировался по заявительному принципу, то есть журнал говорит: я хороший, его автоматически включают в перечень и нужны специальные усилия для того, чтобы его оттуда вычистить. В новом положении это, наконец, отменено. Одним из толчков к запуску нового журнального проекта «Диссернета» как раз и была критика с разных сторон ВАКовского списка.

Запрет ГМО и завершение работы Госдумы 6-го созыва

Госудма 6-го созыва запомнилась принятием большого количества крайне спорных законов – от “закона Дмитрия Яковлева”, запрещающего иностранное усыновление до “пакета Яровой”. Научному сообществу этот созыв запомнился тем, что депутаты практически единогласно поддержали реформу РАН. Последний закон, связанный с наукой, за который успели проголосовать депутаты перед думскими выборами запрещает в России выращивание генетически-модифицированных организмов. Эксперты называют это популистским шагом, который ограничит развитие российских технологий и никак не отразится на здоровье россиян (во-первых, нет исследований, подтверждающих вред ГМО для здоровья, во вторых, экспорт ГМО не запрещен).

Удивительной особенностью этого законопроекта является то, что к его обсуждению депутаты возвращались много раз, проявляя необычную для думы 6-го созыва готовность прислушиваться к экспертному мнению. Обсуждение закона в итоге растянулось на целых четыре года, и если сам факт его принятия был предсказуем, то наличие внутреннего противодействия – одно из немногих хороших воспоминаний о работе предыдущего состава Думы.

Андрей Цатурян:

— Еще одним поразительным для меня эпизодом работы предыдущей Думы была история с законопроектом, который вводит бессрочный характер лишения ученых степеней, то есть отменяет срок давности, за которым могут спрятаться жулики. Профильный проголосовал «за», и на первом чтении, оно же стало и последним, проект хотя и не набрал большинства голосов, но набрал 179 голосов из 226-ти, которые было нужно, и только один человек проголосовал "против". Это было для меня очень приятным сюрпризом. Думский Комитет по науке и наукоемким технологиям был живой и достаточно адекватной структурой. В нынешней Думе он упразднен, его бывший председатель, академик Черешнев, не попал в новый созыв, так что, боюсь, мы будем вспоминать прошлый созыв как что-то относительно неплохое. В Думе уже давным-давно вертится закон о науке, в какой-то момент его предстоит обсуждать, и это будет достаточно серьезное дело. В старом составе были люди, которые выражали мнение научного сообщества, например, тот же Черешнев, Алферов, некоторые депутаты от КПРФ и от "Справедливой России". Найдутся ли такие депутаты в новом составе – пока непонятно.

Новый министр: Ольга Васильева вместо Дмитрия Ливанова

В августе неожиданно был отправлен в оставку самый непопулярный министр правительства Дмитрия Медведева – министр образования и науки Дмитрий Ливанов. Его портфель получила Ольга Васильева, до этого малоизвестная широкой публике, она перешла на министерский пост из администрации президента, где работала заместителем начальника управления по общественным проектам. Биография Васильевой тесно связана с РПЦ, деятельность православной церкви в советское время – тема научных исследований Васильевой, новый министр преподавала в заведениях для духовенства. До нового назначения у Ольги Васильевой не было опыта администрирования фундаментальной науки, первые ее высказывания и действия в качестве министра касались вопросов школьного образования. А вот Дмитрий Ливанов уделял науке много внимания: скандальная реформа РАН была проведена при его активном участии, Ливанов планомерно вводил всевозможные наукометрические показатели эффективности, его министерство запустило вузовскую программу 5-топ-100, Ливанов отчасти поддержал деятельность «Диссернета».

Наследие Ливанова и ожидания от нового министра комментирует Андрей Цатурян:

– Большинству Ливанов, конечно, запомнился тем, что он поддерживал закон о реформе Академии наук. Но Ливанов также запомнился тем, что он принял довольно активное участие в чистке ВАК и в расчистке чудовищной ситуации вокруг защит диссертаций. Думаю, что идея 5-100, то есть специальных вливаний в подъем науки в университетах, тоже, скорее, должна быть скорее записана ему в плюс, чем в минус. Ливанов по своему происхождению, по своему опыту, был человеком, который занимался достаточно серьезно теоретической физикой, он человек, который представляет, как функционируют точные и естественные науки в мире, хотя он и не сумел стать проводником этих принципов в России. Но все же это было некоторым фактором защиты фундаментальной науки в стране. А вот исполнительское мастерство ливановского министерства оставляло желать лучшего, многие идеи и планы были реализованы попросту беспомощно. Что касается Ольги Васильевой, я с ней пока не встречался ни разу, возможно, познакомимся в конце января, когда состоится заседание Совета по науке при Минобре. Я не читал ни одного ее высказывания о науке, хотя она довольно много выступала про образование, о школах. Вообще, в министерстве сейчас удивительная ситуация: нет профильного заместителя министра по науке, нет начальника департамента науки, есть только исполняющий обязанности, фактически, сейчас в министерстве просто нет кадров, которые занимались бы наукой. Незадолго до отставки Ливанова замминистра по науке назначен Алексей Лопатин, довольно известный и относительно молодой ученый, который после избрания в Академию был уволен в связи с требованием Путина, что чиновники не должны избираться в РАН. Недавно был уволен и Сергей Салихов, руководивший департаментом науки и два из трех его заместителей. И вот последний оставшийся заместитель, Сергей Матвеев, сейчас исполняет обязанности директора департамента. То есть с доски смахнули все фигуры, абсолютно неопределенная кадровая ситуация и кто придет, с какими идеями – совершенно непонятно.

Выборы в РАН: репутационные потери постреформенной академии

В конце октября прошли первые за пять лет выборы в Российскую академию наук. Обычно новых академиков и член-корреспондентов выбирают раз в два года, но в этот раз обновление академических рядов отложилось в связи с реформой РАН и принятым в ее рамках трехлетним мораторием. После всплеска публичного интереса 2013 года ситуация в Академии стала все меньше обсуждаться в публичном пространстве, но выборы получились по-настоящему громким событием. И если внутренние скандалы (непопадание в академию уважаемых всеми кандидатов, например, лауреата Филдсовской премии математика Станислава Смирнова, и химика Александра Кабанова, и, наоборот, попадание других, не таких уважаемых) могли бы не выйти наружу так широко, то с подачи Владимира Путина академические выборы закончились скандалом публичным.

Как выяснилось, президент РФ <не> рекомендовал действующим чиновникам участвовать в выборах в Академию наук, но его совету последовали не все. Выступая на заседании Совета по науке и образованию 23 ноября, Путин жестко раскритиковал и президента РАН Фортова, и госслужащих которые все-таки избрались в академики и члены-корреспонденты Российской академии наук. "Значит, они крупные ученые, да? Я думаю, что я должен буду предоставить им возможность заниматься наукой, потому что, судя по всему, их научная деятельность гораздо важнее, чем исполнение каких-то рутинных административных обязанностей в органах власти и управления", – возмутился Путин. Эти слова оказались не пустой угрозой: со своих постов были уволены генерал-лейтенант ФСБ Василий Христофоров, начальник главного военно-медицинского управления Минобороны Александр Фисун, начальник Главного медицинского управления управделами президента Константин Котенко, заместитель министра МВД, начальник следственного департамента МВД Александр Савенков и упомянутый выше замминистра образования и науки Алексей Лопатин. Последний, впрочем, предоставленной возможности больше заниматься наукой, возможно, даже рад.

Фактически, под горячую руку Путина попали чиновники, а не ученые, но жесткость, с которой президент РФ отчитал президента РАН дала повод для разговоров о новой атаке Путина на Академию наук.

Комментирует Андрей Цатурян:

– Академия на этих выборах показала себя по многим отделениям не самым лучшим образом. В 2013 году была первая конференция научных работников, я сказал в конце своего выступления, что вот сейчас такой удивительный момент, когда сотрудники Академии наук поддержали академиков и выступили с ними единым фронтом. Но важно, чтобы и Академия наук изменилась, демократизировалась, чтобы на решения, которые она принимает, получили возможность влиять научные сотрудники, которых гораздо больше, чем академиков. Потому что в следующий раз, когда на вас “наедут”, вас никто не защитит. В первом ряду сидел Фортов и как-то особенно сильно аплодировал этим словам. Но мне кажется, что Академия за прошедшие три года сделала все для того, чтобы в следующий раз их не защищали. Например, по закону о реформе РАН академия получила экспертные функции. Но какой-то экспертный корпус создан только сейчас, три года спустя, регламенты экспертизы не сформированы, по крайней мере, не опубликованы, так что это пока совершенно беспомощный, бессодержательный, неработоспособный институт. В этом смысле этот свой шанс Академия не использовала. Ну и результаты последних выборов во многих отделениях совершенно скандальные. Большинство академиков ведет себя как люди, которых заботят только их собственные интересы, и им совершенно наплевать на все остальное, на интересы научного сообщества и науки в России. Так что я боюсь, что если будет следующий «наезд» на Академию, то их уже никто не защитит. Разрушение репутации РАН началось не сейчас и даже не в последние 20-30 лет, разъедание Академии, началось еще в советские времена. Но сейчас, особенно после последних выборов, положение выглядит весьма неприятным.

Финансирование: даже те деньги, которые есть, могут не дойти до ученых

Перемены в политике РФФИ – Российском фонде фундаментальных исследований вызывали критику ученых и до 2016 года, но в ушедшем году, особенно, на фоне произошедшего в марте объединения РФФИ и Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) проблемы обострились. В конце ноября Общество научных работников обратилось с открытым письмом в министру Ольге Васильевой: “хотим привлечь Ваше внимание к негативным аспектам политики руководства Фонда, образованного в результате присоединения РГНФ к РФФИ. Результатом этой политики уже в следующем 2017 г. может стать прекращение продуктивной работы сотен научных групп и тысяч учёных, а значит – продолжение снижения конкурентоспособности российской науки” – сказано в документе.

В отличие от системы мегагрантов и финансирования, выделяемого через Российский научный фонд (РНФ), РФФИ распределяет относительно небольшие суммы, зато на них могут претендовать не только звезды российской науки, но и небольшие, но активно работающие научные группы. Фактически, гранты РФФИ – своеобразная система тонких капилляров, через которые государственные деньги доходят до основных тканей науки. И теперь эта система стала работать с перебоями, а значит тканям грозит отмирание.

Комментирует Андрей Цатурян:

– Был принят новый устав этого самого нового объединенного Фонда фундаментальных исследований и после долгих размышлений сформирован новый состав его Совета. Люди, которые входили в состав Советов РФФИ и РГНФ прошлого созыва и которые могли как-то там возражать и спорить с руководством этих фондов, не попали в новый состав. Очень долгий спор научного сообщества с руководством РФФИ состоит в том, что основой РФФИ традиционно, с момента его создания и на протяжении очень долгого времени, были инициативные гранты малых научных групп, относительно небольшие, со свободной тематикой, которую выбирают сами заявители. А новое руководство продвигает гранты другого типа, так называемые, ориентированные фундаментальные исследования, которые отличаются от инициативных тем, что право выбора тематики имеют только члены Совета РФФИ. При общем снижении бюджета РФФИ это в реальности означает, что сотни научных групп и тысячи ученых, которые работают на приличном международном уровне, окажутся без грантов. На эти деньги, конечно, нельзя было купить дорогое оборудование, но их хватало на расходные материалы, на то чтобы съездить в командировки, на конференции. Этого хватало на экспедиции, без которых работа многих ученых теряет смысл. И этого хватало на то, чтобы подкармливать аспирантов, чья стипендия просто смехотворна. То есть, благодаря гранту РФФИ группа могла работать и публиковать статьи в серьезных международных изданиях. Как только это финансирование прекратится, я думаю, публикационная активность российских ученых упадет заметно. Раньше около 30% заявок получали гранты, а сейчас, из-за перераспределения в пользу ориентированных исследований, их будет, скажем, процентов 17–18, то есть почти в два раза меньше. А без этого финансирования нельзя работать, потому что у институтов и университетов деньги есть только на небольшую зарплату, на научную работу как таковую средств нет, – сказал Андрей Цатурян.

Это – некоторые из заметных событий, определивших взаимоотношения российских ученых с властью в 2016 году. Большинство из них приходится оценивать негативно, хотя наметились и отдельные хорошие тенденции – в основном, стараниями сообщества «Диссернет». Впрочем, Андрей Цатурян считает, что нынешняя расстановка сил не дает повода смотреть в новый 2017 году с оптимизмом:

– У меня особого оптимизма нет по двум причинам. Во-первых, непонятная ситуация с Академией наук, непонятно, что будет с научной половиной Министерства образования и науки, то есть в целом не очень понятна ситуация “наверху”. А с другой стороны, я вижу некоторую апатию научного сообщества, его усталость. Что тоже довольно печально, потому что если люди перестанут бороться за свои права, за свои интересы, за интересы своего дела, то точно ничего не получится.

Антирейтинг российских научных изданий

На прошедшей неделе «Диссернет» презентовал публике «Диссеропедию журналов». Мы работали весь прошедший год над составлением «антирейтинга» российских научных журналов в связи с разнообразными признаками того, что вежливые люди называют «некорректной редакционной политикой», а люди бестактные вроде меня — ​«лажей».

Зачем существуют российские научные журналы, некоторые из которых, судя по практически нулевому импакт-фактору, вообще никто не читает? Публикация в журнале нужна не только для защиты диссертации. В зависимости от количества публикаций и их цитируемости рассчитываются показатели результативности научной деятельности, что может давать неплохую прибавку к зарплате. Дальше логика становится чисто коммерческой: если можно, уплатив один раз 20 000 рублей, купить публикацию, которая даст тебе прибавку 10 000 рублей в месяц, — ​это рентабельно.

При изучении некорректной редакционной политики мы выделили несколько типов ее признаков. Во-первых, это непосредственный плагиат и квазиплагиат в статьях. Во-вторых, наличие героев расследований «Диссернета» среди членов редсовета, редколлегии и авторов журнала. В-третьих, это неправильные практики по принятию статей к печати. (Под неправильными редакционными практиками здесь мы имеем в виду плату за публикацию и требование присылки рецензии со статьей.)

Для выявления плагиата и квазиплагиата эксперты «Диссернета» провели самый массовый поиск прямых текстуальных совпадений, о котором мне известно во всей мировой практике. Этим летом было напрямую проверено около 30 000 журнальных статей из 500 журналов. Всего в списке ВАК более 2000 журналов. Для сравнения: прямому анализу до сих пор нами было подвергнуто не более 20 000 диссертаций, и это за три с половиной года, за все время существования проекта. В итоге было найдено около 1400 статей с заимствованиями.

Кроме того, было найдено существенное количество статей-двойников: работа отсылается одним и тем же автором одновременно во множество журналов. Это нельзя назвать плагиатом, так как автор тот же. Но это существенное нарушение академической этики.

Далее, анализ статей показал, что в России распространено такое интересное явление, как «статьи с таинственным авторством»: сначала в одном издании статья выходит под именами Иванова и Петрова, а через полгода полностью идентичная статья — ​под именами Иванова и Сидорова. Сразу возникают вопросы: если Иванов автор — ​почему его нет в первой статье, и наоборот: если Сидоров автор — ​почему его нет во второй? По этим трем параметрам худшим журналом признаны «Экономические науки» с 75 кейсами плагиата в статьях и квазиплагиата (то есть дупликации статей и статей с сомнительным авторством).

Пациенты «Диссернета» встречаются в журналах в двух качествах: как члены редколлегий и как авторы. Причем и те, и другие могут быть как диссероделами, т.е. профессорами, раздающими ученые степени странным гражданам, так и плагиаторами, т.е. покупателями диссертаций. Худшим журналом по количеству опубликовавшихся пациентов «Диссернета» (134 штуки) признан Вестник ГУУ. А худшим журналом по инфильтрованности редакции диссеродельческой мафией признан «Закон и право» с 16 диссероделами в редакции.

Итого нами выявлено 165 журналов с существенными признаками некорректной редакционной политики. Большинство из них учреждено государственными университетами, то есть проедают казенные деньги. Что делать с этим всем добром? Ответ очевиден: убрать из списка ВАК, закрывать и не разрешать этим же людям в течение ближайших 5–10 лет открывать новые научные журналы.

Вслед за рынком липовых диссертаций, поддельных дипломов и курсовых работ за последние 3 года возник еще один — рынок научных публикаций. А как иначе? С ученых требуют публикаций, значит, будет и предложение! Самое поразительное в том, что ситуация с фальш-публикациями устраивает всех — и псевдоученых, и их руководство, и тех, кто зарабатывает на публикационной активности. Как работает мировой рынок цитирования и что такое его российский аналог, выяснял "Огонек".

В редакцию "Огонька" пришло письмо. Компания "Международный издатель" предлагала опубликовать за деньги статью в научном журнале, индексируемом в базах данных Scopus и Web of Science. Объясним: эти базы фиксируют количество цитирований опубликованных научных статей по всему миру. На эти международные и очень авторитетные в научном мире базы ориентировалось высокое административное начальство, категорически требуя от сотрудников российских научных учреждений наращивания числа публикаций — именно этот параметр был увязан нашими бюрократическими инстанциями с получением допуска к бюджетному финансированию. Есть публикации — есть бюджет. А на нет и суда нет...

Помнится, когда эта увязка была обнародована, по научному сообществу пошел стон: многие не знали английского, да и писать статьи были не научены. Минобрнауки тогда обвинили в формализме и непонимании сути научных исследований. Но вот, как выяснилось, помощь пришла, откуда не ждали. Что-что, а способность выполнить любое требование начальства, даже самое дерзкое, у наших людей в крови.

За три месяца и под ключ

...Компания "Международный издатель" располагается в деловом центре "Москва-Сити" на 16-м этаже комплекса "Империя". Есть офисы в Казахстане и на Украине. Генеральный директор — Анатолий Ваганов.

В интернете выложены ролики, рассказывающие о том, как весело живет "Международный издатель" (иногда называется "Международной редакцией"), как сотрудники отмечают дни рождения или устраивают вечеринки в пижамах (pijama party).

На телефонный звонок ответил молодой голос, человек представился Сергеем, менеджером компании. Он рассказал:

— Наш принцип: мы работаем "под ключ". Вы присылаете нам материал, мы его обрабатываем, редактируем, рецензируем, переводим на английский, отправляем в международный научный журнал по теме материала, и через три месяца вы без хлопот получаете экземпляр с опубликованной статьей.

Договоренностей с журналами у "Международного издателя" нет. Есть большой штат рецензентов, около 50 человек: как говорит Сергей, "видные ученые во всех областях науки". Российских клиентов примерно полтысячи — это число авторов с соавторами. Полная стоимость подготовки материала к публикации 3 тысячи долларов.

Количество запросов в Сети "опубликовать статью в международном журнале" — около 54 тысяч в месяц. И наивно полагать, что "Международный издатель" — единственная компания, готовая скрасить жизнь ученым, мыкающимся в поисках цитирования. Есть и другие.

Андрей Радиев, директор компании "VakBezproblem", говорит, что у него есть "неофициальные договорные отношения с редакциями международных журналов". И добавляет: "Для вас никаких забот. Присылаете статью, оплачиваете, все остальное делаем сами. Через три месяца получаете авторский экземпляр журнала".

Денис, начальник отдела по работе с авторами компании Big Time Publ, в ответе на вопрос: "Какие гарантии публикации дает ваша компания?" — заверил: "Не волнуйтесь, мы тесно сотрудничаем с редакциями международных научных журналов. Конечно, может случиться, что статья не будет опубликована, тогда полностью вернем вам деньги по квитанции".

Директор издательского дома "Научное обозрение" ("НО") Марина Владимировна Васильева признается, что ее предприятие "не уполномочено редакциями каких-либо журналов подготавливать тексты к публикациям. Мы помогаем авторам писать статьи, ведем консультационную и организационную работу, это стоит 300-350 долларов". Любопытно, что на сайте "НО", в "шапке" обозначена также автономная некоммерческая организация "Содействие развитию современной отечественной науки". Известно, что автономные некоммерческие организации (АНО) по закону получают финансирование из госбюджета (федерального или муниципального) и могут получать доход в соответствии с заявленными целями. Но вряд ли такие цели были заявлены. Например, у "Научного обозрения" есть оригинальная услуга за отдельную плату: "работа со службой поддержки Scopus Support" за 10 тысяч рублей. Вообще-то Scopus статьи не публикует, а только ведет учет цитирования. О чем мы и спросили Марину Владимировну. Она начала путаться и задала встречный вопрос: "Так, вы чего хотите?" А на вопрос: "За что вы берете публикационную плату 1000 долларов?" не ответила и положила трубку.

Рынок по указу

Юрий Нетребин, старший научный сотрудник ФГБУ "Российский научно-исследовательский институт экономики, политики и права в научно-технической сфере", занимается изучением рынка публикаций. Он считает, что "этот рынок начал бурно развиваться после майского президентского указа (N 599), в котором была поставлена задача довести долю публикаций российских ученых в международных научных журналах до 2,44 процента. Ведомства, управляющие наукой и высшим образованием, спускали в вузы и научные учреждения указания по выполнению этого указа и сейчас ведут мониторинг публикаций".

И дело пошло! Институт статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ в июне этого года предал гласности "Основные показатели публикационной активности" российских ученых". В 2012 году — 31 340 публикаций, индексируемых в базе данных Web of Science (WoS), в 2013-м — 33 092, в 2014-м — 37 285 и в 2015 году — 40 206 публикаций. Поясним: научная ценность этих материалов сомнений не вызывает, все были опубликованы в серьезных журналах.

Чтобы поощрить научную и публикационную активность, говорит Юрий Нетребин, "во многих учреждениях ученых и преподавателей премируют за публикации в журналах, индексируемых в международных системах цитирования".

Например, восемь преподавателей МГИМО в 2013 году получали "компенсации" за публикацию научной статьи в 150 тысяч рублей каждый. Сейчас эта сумма возросла уже до 450 тысяч рублей. Можно предположить, что в других вузах, не таких престижных, как МГИМО, "компенсации" меньше. Но все же нельзя не проделать арифметический подсчет и заметить: выплаты (из вузовского бюджета, между прочим) покрывают затраты на организацию публикаций.

Рост количества публикаций — тенденция устойчивая, и это замечательно. Но мало говорит о масштабе потенциального рынка услуг в нише "научного цитирования". Между тем его можно оценить по данным, приведенным в упоминавшемся исследовании "Вышки": если общее число штатных преподавателей вузов 255 тысяч человек (в 2015 году), численность ученых — 732 тысячи, а занятых фундаментальными исследованиями среди них — 374 тысячи человек (данные Росстата), то понятно, что далеко не каждому удается попасть в WoS или Scopus. А публиковаться должны все. Вот вам и искомый объем рынка.

Ниша благодатная, и "поляну" уже активно обживают самые предприимчивые...

Scopus — наше все

По словам Нетребина, сейчас на публикационном рынке работают 9 крупных агентств: АНО ИД "Научное обозрение" ("НО"), издательство "Проблемы науки", Aspirans.com, издательство "Аналитика Родис", проект "Диссертации на заказ", компания Big Time Publ, научно-издательский центр "Коллоквиум", Prescopus, издательство Scopus RUS (последние два, как видим, беззастенчиво используют название международной базы данных, давая понять, что они с ней на дружеской ноге).

Расположены эти агентства в Москве, Иванове, Краснодаре и Йошкар-Оле. Кстати, ивановское издательство "Проблемы науки" является "дочкой" АНО "Институт национальной идеологии". Неужели проблемы нашей науки настолько серьезны, что без подключения тяжелой идеологической артиллерии их не решить?

По оценкам экспертов, в 2015 году клиентами (заключившими договоры) публикационных агентств было около 800 человек. Объем рынка оценивается в 320 млн рублей. "Но публикационные агентства,— утверждает Юрий Нетребин,— это не весь рынок. Есть отдельные посредники, которые оказывают ровно те же услуги, что и агентства".

По неполному анализу сайтов в "Яндексе", продвижением публикаций российских ученых в международные научные журналы заняты уже более 40 (!) компаний в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Новосибирске и других городах. Набор услуг у всех примерно одинаковый: редактирование статьи, рецензирование, перевод на английский, отправка в редакцию, "работа со службами поддержки" — теми самыми, которых, как мы выяснили, не существует. Цены в основном от 1000 до 3000 долларов (цены указаны при стоимости доллара 30 рублей, сейчас, надо полагать, цифры индексируются), в зависимости от авторитетности зарубежного издания. Нередко клиентам предлагают заманчивую услугу: за меньшие деньги поставить фамилию в качестве соавтора к... уже готовой статье.

По оценкам экспертов, в 2015 году клиентами (заключившими договоры) публикационных агентств были около 800 человек. Объем рынка оценивается в 320 млн рублей

"Это скрытая часть рынка, которая трудно поддается анализу,— подчеркивает Юрий Нетребин.— И она совпадает с давно существующим у нас рынком услуг по написанию диссертаций". Новый рынок публикаций, отпочковавшийся от "диссертационного", очень успешно развивается, отмечает эксперт.

Из Майкопа в Штутгарт

Казалось бы, ну и что тут такого? Обычная посредническая услуга. Но давайте посмотрим, где печатают опусы российских соискателей этой услуги за их же (или все-таки бюджетные?) деньги.

Да, есть ученые, которые публикуются в авторитетных международных изданиях. Повторим: их 40 тысяч из 987 тысяч научных работников и преподавателей. А есть журналы, в которых публикуются исключительно российские авторы, но на английском языке.

Например, Economics, Technology and Decision Science: Theory and Practice. Этот журнал нигде не индексируется (речь, напомним, о международных базах данных), ISSN (хоть и выдается каждому изданию) не указан.

Еще журнал — Russian Journal of Advanced Studies ("Российский журнал перспективных исследований"), издается в Лондоне, ISSN издания на сайте не указан, статьи сентябрьского выпуска 2014 года представлены только в электронной версии без выходных данных, статьи нигде не индексируются, адрес редакции отсутствует.

Далее журнал The USA Journal of Applied Sciences: зарегистрирован в США, учредитель журнала — CIBUNET Publishing (Нью-Йорк, США) и ORT Publishing (Штутгарт, Германия). Партнер в России и странах СНГ — АНО "Центр социально-политических исследований "Премьер"". У этого АНО есть и другое издание — European Applied Sciences. Нюанс: ни первого, ни второго журнала нет ни в WoS, ни в SCOPUS.

Еще один: Modern European Researches. Редколлегия — кандидаты и доктора наук из России, Армении, Украины, Чехии. Авторы — только российские. ISSN есть. Редакция находится в Австрии (Seeburgstrasse, 8, 5201 Seekirchen am Wallersee, Salzburg). Но по этому адресу, выясняется, расположен частный университет Schloss Seeburg. Состав преподавателей на сайте университета отсутствует.

Но что эти "мелочи" по сравнению с позитивными эмоциями, которые эти конторы доставляют клиентам?! Счастливы авторы статей из Омска, Самары, Москвы, Красноярска, Владивостока. Они успешно отчитались перед начальством по плану публикаций, а восторженные отзывы украшают сайты посредников, как игрушки рождественскую елку. Вот, например, преподаватели Адыгейского госуниверситета благодарят за публикацию 32 статей. Елецкий госуниверситет — за 18 статей. Южный федеральный университет — за публикацию 25 статей. А вот ООО "Павлин Технологии" благодарит за публикацию целой серии статей (между прочим, этот "Павлин" занимается разработкой систем управления для беспилотных летательных аппаратов).

Возможно, разработки "Павлина" действительно имеют научную ценность, оценивать это должны специалисты. Но скептики помечают: с 2000 года выпуск БПЛА в России составил 67 штук (данные "Википедии"). Самой крупной партией (20 штук) был выпущен в 2012 году разведчик "Рубеж-20". Другие 6 предприятий выпускали по 3-10 беспилотников. А главные проблемы отечественных БПЛА, как говорят специалисты, именно в системах управления — ждем прорыва от ООО "Павлин Технологии" после серии успешно размещенных статей?..

Что же касается посредников и предлагаемых ими услуг, то, по мнению экспертов, все это освоение средств не выходит за рамки правового поля. Позвольте, скажете вы, как это может быть: берут деньги за услугу и обманывают покупателя? Но покупатель сам обманываться рад — ответят вам знатоки рынка и уголовного кодекса.

Грустно видеть, какие усилия и деньги вкладываются в очередное создание видимости и отчетности. Еще печальнее знать, что за настоящие научные статьи серьезные издания, индексируемые в WoS и SCOPUS, денег с авторов за публикацию не берут. Эксперты поясняют: издания рангом пониже (но, конечно, не "лавочки" в Лондоне или Зальцбурге) могут брать небольшую плату за рецензирование, но не более 100 долларов. У таких журналов есть собственные рецензенты, и мнение рецензентов российских их не интересует.

И еще. Ученый или преподаватель вуза вполне может сам вести переписку с редакцией: требования к статьям многократно повторены в русском интернете — там нет ничего, что было бы непонятно обычному человеку. Ну, например, объясняется, что сначала должна быть аннотация, а потом вступление. Разумеется, не все могут "писать науку" на английском, но чтобы решить эту проблему, достаточно одного лишь толкового переводчика. А прежде всего этого должно быть главное: научное исследование, о котором не стыдно поведать миру. Проблема-то, похоже, с этим. А английский — это так, бантик...

"Развитие науки подобно взрыву"

О том, какова наша доля в мировой науке, в каких направлениях мы сильны, "Огоньку" рассказал Олег Уткин, директор департамента научных исследований и интеллектуальной собственности Московского филиала АО "Томсон Рейтер (Маркетс) СА" Российская Федерация.

— Одно из требований майских указов — увеличить до 2,44 процента к 2015 году долю публикаций российских исследователей в мировых научных журналах. Задача выполнена?

— Почти. По итогам 2015 года эта доля составила 2,24 процента. Но я хочу отметить, что майский указ — это вектор российской науки. Мы часто общаемся с коллегами из Минобрнауки России. Они считают это важным ориентиром для развития: публикаций должно быть больше, чем сейчас. Но надо также учитывать динамику. В 1996 году доля публикаций из России составляла 4 процента. Казалось бы, снижение в два раза. Но это не совсем так. Наши ученые публикуют в год 34-35 тысяч статей, и эта цифра держится постоянно и даже с заметным ростом. Однако научный мир развивается очень энергично, и мы за этими темпами не успеваем.

— Что значит "очень энергично"? Есть какие-то цифры, характеризующие развитие науки в мире?

— Наша компания провела исследование, если можно так выразиться, "скорости развития" науки. Оно приобретает взрывной характер. Каждые три года в мире публикуется столько научной информации, сколько было создано от начала времен существования человека до 2003 года включительно. Научная информация становится постоянно растущим ресурсом, и людям все труднее в этом потоке ориентироваться.

— Какие направления сегодня развиваются быстрее всего?

— Прежде всего это науки о жизни и медицина. И в этих же областях сегодня работает большее число ученых. При этом значительно возрастает скорость обращения научной информации. Мы в России привыкли к тому, что научный журнал выходит раз в месяц или в квартал и лежит долго в открытом доступе. Но ситуация в мире уже давно изменилась: для современных ученых важен немедленный эффект от публикации, через месяц она уже теряет актуальность. Один из наиболее авторитетных в мире медицинских журналов, американский New England Journal of Medicine, например, выходит еженедельно. Есть журналы, в которых публикуются статьи, оплаченные Национальным институтом здоровья США (NIH). Это делается для ускорения публикации: институт выкупает у издателей права на распространение статей. Словом, сейчас появляется все больше и больше нестандартных способов распространения научной информации.

— В том числе через интернет?

— Разумеется. Наша компания создала платформу Web of Science, которая популярна во всем мире, в том числе и в России. Это компас, который позволяет ориентироваться в море научной информации. Современные исследования показывают, что ученый прочитывает в среднем 200 статей в год, то есть примерно по одной статье в рабочий день. Сколько времени ушло бы на поиски нужной статьи, если бы не было такого навигатора, как Web of Science?

— Ваша платформа охватывает все научные журналы мира?

— Нет, их слишком много. Мы пользуемся законом Брэдфорда. Если этот закон упростить, получается формула 80:20, то есть 80 процентов полезной научной информации содержатся в 20 процентах изданий. Потому что остальные журналы либо не читают, либо качество информации в них слишком низкое. Отсюда — избирательный принцип платформы Web of Science: мы не выбираем отдельные статьи из журналов, но индексируем весь журнал от корки до корки. При этом следим, чтобы качество публикаций не снижалось. Для нас важно, чтобы журнал не становился "хищником", который берет деньги за публикации статей и печатает их без рецензирования. К сожалению, это сейчас наблюдается и в Европе, и в России, и в Казахстане, и в других регионах.

Всего у нас индексированы около 20 тысяч признанных во всем мире научных журналов. Сеть также фиксирует цитирование и ссылки на опубликованные статьи — на основе этих данных формируется рейтинг самых влиятельных ученых мира. Мы выбираем наиболее авторитетные издания, имеющие наивысший импакт-фактор — численный показатель важности журнала, введенный в научный оборот Институтом научной информации (Institute for Scientific Information, сейчас — подразделение Thomson Reuters) на основе данных о цитировании. Например, сегодня самый высокий импакт-фактор у журнала CA: A Cancer Journal for Clinicians — 144,8 балла. Эта цифра означает, по сути дела, среднее ожидаемое количество цитирований на одну опубликованную в журнале статью.

— Работают наши российские ученые в прорывных направлениях науки, которые вы называли?

— К сожалению, таких публикаций мало. Традиционно мы заметны в химии, физике, биологии. Совершенно не представлены в общественных науках — это понятно, потому что научная парадигма у нас сменилась только 25 лет назад. Очень мало российских публикаций в области медицины, прикладной биофармакологии — того, что называют "науками о жизни". На Западе в это направление инвестируются огромные средства. Возможно, это связано с желанием "золотого миллиарда" продлить средний срок жизни человека. И есть заметный результат: несколько десятилетий назад исследование генома человека стоило десятки тысяч долларов, сейчас это делают на секвенаторе за несколько сотен долларов — сумма, доступная многим людям на Западе. А отсюда один шаг до так называемой персонализированной медицины — к изготовлению лекарств для конкретного человека с учетом его генома, а не вообще для всех. Это один из глобальных трендов науки.

— Но в России сегодня почти 3 тысяч научных изданий и число публикаций в год больше, чем вы называли...

— Да, действительно, большинство российских ученых публикуются в журналах, издаваемых или РАН, или другими российскими организациями. Между тем в Китае, например, сейчас тенденция противоположная: их журналов в Web of Science примерно столько же, сколько и российских, но число публикаций в 10 раз больше — около 340 тысяч в год. Это значит, что китайцы больше ориентированы не на "внутреннее потребление", а на мировой рынок. Значит, китайские ученые разделяют утвердившуюся в мире парадигму: рост количества цитирований — это признак развития науки.

— Но разве наша РАН эту парадигму не разделяет?

— Не совсем. Российские научные менеджеры, например, предлагают другой подсчет: количество публикаций на доллар финансирования. Такой подсчет дает другой результат: получается, что у нас самая передовая научная система в мире. При финансировании всей РАН меньше, чем бюджет одного Гарвардского университета, академия дает около 15-18 тысяч статей в год, что намного больше, чем Гарвард, то есть примерно половина российских научных публикаций — из академических институтов. Впрочем, и здесь есть подвижки: тенденция роста университетской науки в России становится все заметнее. Могу назвать Академический университет Алферова в Санкт-Петербурге, университеты в Пущино, Дубне, Уральский федеральный университет, университет в Новосибирске — это вузы, прямо связанные с научными центрами и институтами.

— Ученому обязательно нужно публиковаться, получать от коллег "лайки"?

— Если ученый пишет "в стол", не заботится о распространении полученных им знаний — это не наука, а хобби. У нас есть устойчивая точка зрения, что такие Кулибины имеются в военно-промышленном комплексе: самолеты и ракеты летают, танки стреляют, и все это сделано на основании каких-то секретных фундаментальных научных разработок. Не уверен, что это действительно так. Законы физики одинаковы для всех, независимо от отраслей промышленности. Почему тогда эти открытия не становятся достоянием общественности? Ведь разработка фундаментальных научных принципов прямо не связана с военными технологиями. Как, например, открытие радиоактивности Беккерелем, Марией и Пьером Кюри — это фундаментальная работа. И понадобилось несколько десятилетий для того, чтобы изготовить на этой основе атомную бомбу. И еще 10 лет — до создания первой атомной электростанции. Если научная разработка не связана прямо с технологиями, ученые вполне могут ею поделиться со всем миром. Скорее в этом видится некое оправдание не самых лучших мест российских ученых в рейтинге влиятельности.

— А каких именно?

— Сначала я должен рассказать, как рассчитывается рейтинг самых влиятельных ученых мира. На Web of Science отслеживаются статьи по 21 направлению науки — от самого актуального сегодня "Клиническая медицина" до "Экономика & Бизнес", в котором меньше всего цитирований. Из этого количества цитирований отбирается один "верхний процент", то есть публикации с наибольшим количеством цитирований в каждом научном направлении. Авторов таких публикаций и принято считать самыми влиятельными учеными. Всего их в рейтинге около 3600 человек, они расположены в каждом научном направлении по алфавиту. Второй год подряд рейтинг возглавляет Стейси Б. Гейбриэл, сотрудница MIT и Гарвардского университета. В этом году цитировались ее 25 "горячих" работ в области геномики. Российских ученых в этом рейтинге представляют физик Сергей Морозов из Института проблем технологии микроэлектроники и особо чистых материалов РАН (г. Черноголовка) и Симеон Дянков, болгарский экономист, в 2015 году работавший ректором Российской экономической школы.

— Два из 3600?

— Это говорит не о том, что у нас плохая наука. А о том, что публикации наших ученых за 2015 год не попали в заветный 1 процент наиболее цитируемых. Знаете, даже Альберта Эйнштейна не слишком много цитировали, потому что он работал в очень своеобразной области науки, где вообще ученых мало. Надо понимать: рейтинг — это очень высокая мировая шкала, но она скорее пригодна для репортажей и ни в коем случае для принятия решений о финансировании науки: а, вот ты не попал в этот рейтинг, мы тебе сейчас срежем зарплату. Вообще, все рейтинги — вещь условная, поскольку можно оспорить любую методологию, какой бы она ни была. Важны не абсолютные цифры, а относительные и плюс динамика. Например, если мы видим, что Россия относительно других стран находится где-то между Мексикой, Румынией, Таиландом и Угандой, значит, есть нечто, соотносящее нас с этими странами. При том что у нас научный потенциал, безусловно, выше. Но, очевидно, есть и какие-то проблемы, которые ставят нас в этот ряд.

— Какие же это могут быть проблемы?

— Начнем с того, что у нас организация научной работы очень отличается от того, как это делается в других странах. В нашей системе есть плюсы и минусы. Например, такой Академии наук, как у нас, мало где найдется в Европе и Северной Америке. Наша академия признана на всех уровнях в разных странах мира. И это по заслугам: ее знают как генератора и фундаментальных идей, и прикладных исследований, и инноваций. При том что на Западе наука в основном делается в университетах, никто не отрицает роль Российской академии наук как важного фактора научного развития.

Проблемы начинаются, когда мы переходим от научных вопросов к управлению и финансированию. Это уже притча во языцех. Люди, принимающие решения о финансировании, говорят ученым: "Покажите нам прорывные результаты, где они? Почему мы должны удовлетворять ваше любопытство за казенный счет? И почему мы должны финансировать исследования, которые длятся 30 лет? А может, они уже потеряли свою актуальность?".

И вот здесь возникает дискуссия, проявляются разные позиции, в том числе и конфликтные. Понятно, что ученые выступают за расширение финансирования. А нынешняя экономика страны диктует свои требования по выживанию. Вроде бы отдача от научных исследований есть, но она по времени разнесена с инвестициями.

А что касается динамики наших позиций в мировом научном рейтинге... Мы начали разговор с майского указа президента России. Повторю, что там речь идет о количестве публикаций. Это признание того, что публикаций наших ученых мало. Признание проблемы — один из важнейших принципов управления, первый шаг в решении задачи.

— Существуют ли различия в качестве цитирования, насколько важно, кто и как цитирует?

— Вообще, качество цитирования — это миф. Можно лишь косвенно судить о том, кто ссылается на опубликованную работу. Если аспиранты цитируют своего профессора — это одно дело. А если ссылается ученый из престижного иностранного университета, да если еще и нобелевский лауреат,— это другое. Но такие нюансы наукометрия еще только учится отслеживать. Мы этой темой интересуемся, ею занимаются в лабораториях наукометрии в Уральском федеральном университете и в НИУ ВШЭ.

— Каков сегодня язык науки?

— О, это одна из моих любимых тем. Во-первых, должен сказать, что Web of Science сейчас существует на русском языке — это касается интерфейса и справочного инструментария. Он стал седьмым языком в Сети. Стал ли русский языком мировой науки? Отчасти да. Потому что одновременно на платформе появилась полка российских научных журналов. И появился новый индекс научного цитирования российских журналов. Он охватывает журналы на русском языке за последние 10 лет, отобранные экспертным сообществом. Отбор проходил в два этапа. На первом этапе делался наукометрический расчет по цитированию журналов, а на втором этот расчет корректировался экспертами. К этой работе были подключены лучшие умы страны, рабочую группу возглавлял вице-президент РАН академик Анатолий Иванович Григорьев.

Прошу не путать этот индекс с Российским индексом научного цитирования, РИНЦ охватывает все 5 тысяч журналов, издающихся в России. К сожалению, не все из них — журналы высочайшего качества. Мы отобрали 650 лучших, и они действительно признаны мировым ученым сообществом, их можно использовать при написании научных статей или при подготовке диссертаций, то есть они могут заменить существовавший ранее список ВАК.

Надо сказать, ученый может публиковаться на любом языке. Когда-то писали на греческом, потом на латыни, в начале XX века — на немецком. После Второй мировой войны общепринятым стал английский. У нас некоторые политики критикуют "англосаксонское доминирование" в науке. Но английский обеспечивает сегодня доступность статей для широкого круга читателей. Это как цены на нефть: можно пытаться продавать за рубли или юани, но пока они держатся в долларах.

— Есть ли в науке "направления-сиротки", которые сейчас не заметны, но могут выстрелить в будущем?

— Это вопрос на сто миллионов. Если можно было бы достоверно предсказывать развитие науки... Мы крепки задним умом и знаем точно только то, что было в прошлом. Однако есть методы, которые дают возможность оценивать наиболее актуальные направления в ближайшем будущем. Например, патенты. Они ближе к прорывным направлениям, чем научные статьи. Потому что патент воплощает практический результат исследования, некий материализованный продукт, который можно продать. Научную статью продать нельзя, можно продать подписку на журнал. Так вот, сейчас есть базы данных, которые позволяют соотносить интенсивность публикаций в научной литературе и интенсивность подачи патентных заявок в той же области. Здесь появляются интересные результаты. Например, в последние годы стало снижаться количество научных публикаций и патентов по солнечной энергетике. Пока трудно сказать, с чем это связано. Возможно, наука достигла какого-то порога, за который не может перешагнуть, чтобы повысить производительность солнечных батарей. Или научная мысль пока не выработала нового принципа преобразования солнечного света в электричество. А может быть, этот новый принцип вскоре появится.

Почему в одной области появляется вдруг множество прорывных научных публикаций и защищенных патентов, своеобразные горные вершины, снежные пики, а в других областях все ровно,— этого объяснить пока никто не может. Если публикаций мало, то почему? Может, нет научного потенциала какого-то направления или мы его еще не распознали? Будущее прогнозировать сложно. Но есть подходы, есть методы, которые позволят вскоре приоткрыть эту завесу тайны.

Беседовал Александр Трушин

Цифры

Вы пишите, вам зачтется

Российские ученые стали больше публиковаться в международных журналах. Но пока мы отстаем от темпов общемирового роста научных публикаций.

40 206 статей опубликовали в 2015 году российские ученые в международных научных журналах, индексируемых Web of Science (WoS)

С 3% в 2001 году до 2,38% в 2015 году снизилась доля наших ученых в общемировом объеме научных публикаций, индексируемых WoS

В 1,7 раза вырос за последние 15 лет общий объем публикаций, индексируемых WoS

В 7,2 раза увеличили количество публикаций за последние 15 лет китайские ученые

25,12% — доля публикаций американских ученых в 2015 году в общемировом объеме публикаций

320 млн рублей составляет объем российского рынка услуг по продвижению публикаций

1000-3000 долларов стоит подготовка статьи к публикации в зарубежном журнале

Источники: Бюллетень "Наука. Технологии. Инновации" Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ, соб. инф.

Среди разнообразных итогов года, которые появлялись в конце декабря в научных и научно-популярных СМИ, наше внимание привлёк один коротенький список на портале LiveScience, состоящий всего из пяти пунктов. Дело в том, что список этот касается очень интересной, но при том малоизвестной стороны науки – не в том смысле, что о ней никому не дают узнать, просто обычно подобные вещи проходят мимо нашего внимания.

Некоторые научные статьи не вызывают у читателей ничего, кроме недоумения.
(Фото coolfonk / ru.depositphotos.com/.)

Речь идёт об отозванных научных публикациях. Что имеется в виду? Как известно, любая научная статья проходит перед публикацией через целый ряд проверок: её рассматривают редакторы журнала и сторонние рецензенты, выискивают ошибки везде, где только можно, от оформления до логики рассуждений, сообщают о них авторам, авторы их исправляют, дальше цикл повторяется. Но вот, наконец, статья опубликована – результаты работы исследователей представлены всему научному сообществу. И дальше уже сообщество само решает, что делать с новой информацией, считать ли её важной, или второстепенной, или какой-то ещё; однако в научности того, что написано в статье, сомневаться не принято.

Но это в идеале. Бывает, что в публикацию закрадывается ошибка, пусть и непреднамеренная, но довольно крупная, из-за которой всё изложенное в статье просто не соответствует действительности – рассуждения и интерпретации экспериментов можно выбросить на помойку. Ошибку может заметить сам автор или же кто-то из внимательных читателей (или же кто-то, кто решил воспроизвести результаты) – в таком случае тот, кто писал статью, заявляет о её отзыве, и журнал сообщает об этом своей аудитории. Образно говоря, бывшее становится небывшим – публикация перестаёт существовать, на неё не ссылаются, её никто не используют в собственной работе.

И бывает второй случай, к сожалению, намного более распространённый – обычный подлог. Исследователь или группа исследователей пр

осто-напросто врут ради броского результата, ради того, чтобы заявить о феноменальном открытии. И тут авторы, понятно, сами уже ничего не отзывают, вся надежда остаётся на внимательных читателей, которые сообщают в редакцию журналу, что? они опубликовали, и журнал сам принимает решение объявить статью несуществующей.

В одном из исследований, посвящённых проблеме научного мошенничества, говорится, что только 20% подобных работ оказываются отозванным из-за «честной ошибки», в то время как 70% – это именно что натуральное враньё. Специальный ресурс под названием Retraction Watch, существующий с 2010 года, как раз ведёт учёт всех случаев отзыва статей, среди которых порой можно найти настолько удивительные примеры беспардонной наглости и глупости, что чувство неловкости за тех, кто идёт на такое, уступает место смеху.

1. Человек с почкой в груди
Как мы сказали, LiveScience отобрал несколько самых нелепых случаев, когда публикацию пришлось отзывать. Первый из них – это статья 1923 года (да-да именно 1923) из журнала Dutch Journal of Medicine. Авторы описывали удивительный случай: молодой мужчина 24 лет от роду умер, выкашляв из себя литр некоей жидкости, которая по цвету и запаху напоминала мочу. В больницу пациент поступил с диагнозом «пневмония», но при вскрытии в его грудной полости обнаружили почку, которая, пострадав от пневмонии, наполнила лёгкие мочой.

Нынешние редакторы Dutch Journal of Medicine вспомнили об этой публикации, переводя архив журнала в электронный вид. После пристального расследования оказалось, что то была шутка студентов-медиков, которые дурачились, выдумывая самые нелепые медицинские ситуации, которые только можно представить. «Почка в груди» настолько им понравилась, что они решили оформить выдумку как описание реального клинического случая и послать её в научный журнал. Никто не думал, что статью примут к публикации – но именно так и случилось. Один из студентов (умерший в 1983 году) описал шутку в своей автобиографии, которую прочли редакторы журнала – и статья-анекдот была, наконец, отозвана.

Не надо быть большим специалистом в анатомии, чтобы понять, что почка никак не может оказаться в грудной полости.
(Фото decade3d / ru.depositphotos.com/.)

2. Статья повторного использования
Второй случай – как раз пример удивительной наглости: некий исследователь, занимающийся возобновляемыми источниками энергии, ухитрился опубликовать одну и ту же работу в нескольких разных журналах, без ведома своих соавторов. Вероятно, собственная научная тема и подвигла его на такую своеобразную афёру. По понятным причинам, публиковать одно и то же в нескольких разных изданиях запрещено, если же в статье есть результаты из каких-то других собственных работ, это, разумеется, необходимо указать соответствующими ссылками. Статьи отозвали, а самого «автора» уволили из Тайваньского национального университета, где он занимал должность научного ассистента.


Некоторые исследователи понимают концепцию повторного использования слишком широко.
(Фото succo / pixabay.com.)

3. Бог в твоих руках
В прошлом году в уважаемом интернет-издании PLoS ONE появилась публикация с обильными ссылками на Творца. В статье, посвящённой координации рук, говорилось, среди прочего, что благодаря Творцу анатомическое устройство связок и сочленений в человеческих руках позволяет нам выполнять самые разные манипуляции, и что удивительная скоординированность наших движений демонстрирует нам тайну Высшего Замысла.

Авторы, большинство из которых связаны с китайскими институтами, попытались было сослаться на трудности перевода – один из них, Цай-Хуа Сюн, сообщил, что под «Творцом» (Creator) они понимали, скорее, «Природу» (Nature), однако редакция PLoS ONE всё же объявила публикацию «небывшей», одновременно признав, что рецензирование статьи было не на высоте.


Кое-кто способен увидеть в человеческой руке руку Творца.
(Фото janeb13 / pixabay.com.)

4. Грабёж средь бела дня
Следующий случай – пример того, насколько некрасиво могут вести себя сами рецензенты. Напомним, что рецензент – это исследователь, который работает в той же области, что авторы готовящейся к публикации статьи; поскольку редакция не может знать всё, ей требуются сторонние специалисты, которые могут беспристрастно оценить научную ценность работы.
Но если рецензенту вдруг так понравилась работа, что он в прямом смысле захотел её украсть? Вообще говоря, в таком случае его будет довольно легко поймать за руку – все ведь так или иначе следят за тем, что публикуется по нужной теме. Но иногда такой грабёж всё же случается.

Так, в 2012 году некие исследователи из Индии послали в Journal of Pediatric Dentistry свою статью, посвящённую реминерализации белых пятен на зубах. Журнал статью публиковать отказался – что ж, так часто бывает. Однако уже в 2014 году те же самые результаты, но уже с другим коллективом авторов вдруг обнаружились опубликованными в другом издании – в Journal of Conservative Dentistry. Редакторы первого журнала, Journal of Pediatric Dentistry, пусть не сразу, но заметили, что в Journal of Conservative Dentistry напечатано нечто очень знакомое. Всё оказалось просто: один из авторов статьи во втором журнале был её рецензентом, когда её прислали в первый журнал, возжелал результатов, первой редакции сказал, что статья не годится к публикации, а результаты присвоил себе.

Некоторые научные рецензенты ведут себя подобно обычным карманникам.
(Фото photomak / ru.depositphotos.com/.)

5. «...с упрямством, достойным лучшего применения...»
Последний пункт связан с известным мифом о том, что вакцинация повышает вероятность аутизма у детей. История началась ещё в 1998 году, когда в журнале Lancet появилась статья, в которой вот именно это и утверждалось. Статья приобрела печальную известность как пример полностью сфабрикованного исследования, и в 2010 году её, наконец, отозвали.

Однако попытки привязать вакцины к аутизму продолжились. Так, в прошлом январе на сайте журнала Vaccine появилась публикация, авторы которой описывали некие странности в поведении у мышей, вакцинированных против человеческого папилломавируса. До печати, впрочем, статья не дошла – редакция сказала, что методология работы довольно сомнительна, а выводы необоснованны.

  Вторая антипрививочная статья появилась в ноябре на сайте журнала Frontiers in Public Health – и вскоре исчезла так же, как и первая. В ней прямо говорилось о том, что между прививками и детским аутизмом (а также другими психоневрологическими заболеваниями) есть связь. Статью отозвали опять же за очень сомнительные методы и, соответственно, необоснованность выводов; кроме того, оказалось, что само исследование выполняли при финансовой поддержке некоей благотворительной организации, известной резко отрицательным отношением к прививкам – это как если бы производитель водки профинансировал исследование о пользе сорокапроцентного раствора спирта. Однако, несмотря на то, что обе статьи исчезли из научных изданий, любители подискутировать на тему прививок и аутизма продолжают упорно про них помнить.


Противники вакцин готовы обсуждать даже несуществующие научные статьи.
(Фото dfuhlert / pixabay.com.)

Кто-то может сказать, что вот, даже исследователи – бескорыстные, так сказать, служители чистого знания – позволяют себе всякое, и можем ли мы после всего такого верить научному сообществу и т. д. Но ведь, кажется, только что мы смогли своими глазами увидеть, как случаи подлога, вытащенные на всеобщее обозрение, в буквальном смысле испаряются из науки (а кому этого мало, тот может наведаться на вышеупомянутый ресурс Retraction Watch).

Элеонора Шестакова, докт. филол. наук, член украинского движения «Диссергейт», рассказала ТрВ-Наука о новой антипремии за особые достижения на ниве академической недобропорядочности, которая отныне будет вручаться в родственной нам стране. Может быть и в России стоит задуматься о вручении подобной «награды» лучшим фальсификаторам?

Элеонора Шестакова

Год назад в Украине спонтанно, как естественный ответ на наиболее злободневные научно-образовательные и социальные проблемы, сформировалась инициативная группа «Диссергейт». Она объединяет ученых, преподавателей вузов, научных сотрудников НАН Украины. Представителям разных специальностей — физикам, экономистам, математикам, медикам, биологам, филологам, философам — оказалась близка идея реальной, а не номинальной борьбы с плагиатом, конкретными плагиаторами, фабриками фальшивых диссертаций.

Выявление плагиаторов, их групп поддержки, горизонтальных и вертикальных плагиатных связей активно и интенсивно шло в течение всего года. Постоянно, почти в режиме ленты новостей, отражались актуальные события в социальной сети в «Фейсбуке» в группе «Плагиат», на сайте «Ошибки и фальсификации в научных исследованиях», созданном усилиями канд. биол. наук, доцента Сумского государственного университета Олега Смирнова, на сайте общественной организации ТРОН, а также в ряде выступлений членов «Диссергейта» в украинских и российских масс-медиа.

По мере обнаружения новых имен плагиаторов, людей, сочувствующих им, приходящих в трудную минуту разоблачения на помощь, главное, новых иезуитских способов и приемов защиты плагиата, у «Диссергейта» постепенно формировалась одна идея. Она фокусировалась на необходимости привлечь внимание не только к проблеме некорректного цитирования, о которой много говорится на всех уровнях украинского общества, но и к реальным, типологически сходным системным связям и отношениям плагиаторов, всегда воплощенным в конкретных личностях и поступках.

И если уж в украинском научно-образовательном дискурсе официально, под эгидой Министерства образования и науки заявлены намерения о возрождении норм академической добропорядочности, то почему бы и «Диссергейту» не принять в этом участие?! Содержательной формой для реализации этой идеи оказалась ироническая стилизация под мероприятия, столь привлекательные для людей, падких на власть и публичную, масс-медийную известность.

«Диссергейт» решил отметить людей за особые достижения на ниве академической недобропорядочности: «Академічна негідність року» («Академическая непорядочность года»). В ее основе лежит хорошо известный и легко прочитываемый образ черной метки, один из атрибутов которого — вариации на тему головы Веселого Роджера — и стал логотипом сертификатов для тех, кто сознательно и профессионально занимается плагиатом.

12 декабря 2016 года в пресс-центре информагентства «Интрефакс-Украина» в присутствии журналистов украинских масс-медиа состоялось награждение активистами «Диссергейта» именными сертификатами плагиаторов, фальсификаторов, псевдоученых, «токсичных» ректоров и чиновников — подручных плагиаторов. Как отметила во вступительном слове координатор «Диссергейта», канд. экон. наук, доцент С. Благодетелева-Вовк: «Катастрофическое положение в науке и образовании Украины обусловлено не только их низким финансированием, но и двадцатипятилетним негативным отбором руководящих кадров почти всех уровней. В научно-образовательном пространстве сформировалась система, которая применяет негативные, построенные на фальсификациях, нарушениях норм и принципов профессиональной этики академические практики. Они направлены прежде всего на повышение социального статуса, карьерного продвижения, получение должностей и пожизненной ренты в виде доплат за нечестным образом полученные научные степени, звания. Деятельность такого рода системы носит деструктивный характер, потому что базируется на исключении честной конкуренции и маргинализации добропорядочных, профессиональных ученых, преподавателей. Модернизация государства невозможна без возрождения и развития качественного образования и науки. Для их реформирования необходимо проводить процесс реального, а не риторического очищения. Именно для этого и создана церемония „Академічна негідність року“».

Этому мероприятию предшествовало десятидневное народное голосование в социальной сети «Фейсбук» в наиболее популярных и пользующихся доверием среди научно-образовательной интеллигенции группах. Для голосования были предложены пять номинаций, которые на мероприятии представляли активисты «Диссергейта».

На номинацию I. «Плагиатор года» были выдвинуты следующие кандидаты:

1. Катерина Кириленко — зав. кафедрой философии Киевского национального университета культуры и искусств, докт. пед. наук, доцент, жена вице-премьер-министра Украины Вячеслава Кириленко.

2. Лилия Гриневич — министр образования и науки Украины, канд. пед. наук.

Руслан Гурак

4. Станислав Николаенко — экс-министр образования и науки Украины, чл. -корр. НАПНУ, ректор Национального университета биоресурсов и природопользования Украины, докт. пед. наук, профессор.

5. Александр Волосовец — чл. -корр. НАМНУ, заведующий кафедрой педиатрии № 2 Национального медицинского университета им. А. А. Богомольца, член Национального агентства оценивания качества образования, докт. мед. наук, профессор.

6. Владимир Пашков — экс-ректор Запорожского института последипломного образования, экс-доктор наук.

7. Семья Демченко, сотрудники факультета систем и средств массовой коммуникации Днепропетровского национального университета им. Олеся Гончара (Владимир, отец, докт. филол. наук, профессор, и сыновья Сергей, докт. наук по социальным коммуникациям, профессор, и Максим, канд. полит. наук, доцент), а также их аспиранты: Анжела Лященко и Хатуна Гурчиани — кандидаты наук по социальным коммуникациям, фигуранты фабрик «фальшивых» диссертаций Днепропетровского национального университета им. Олеся Гончара и Киевского национального университета им. Тараса Шевченко.

Катерина Кириленко

В номинацию II. «Фальсификатор года» попали:

Александр Волосовец — чл. -корр. НАМНУ, заведующий кафедрой педиатрии № 2 Национального медицинского университета им. А. А. Богомольца, член Национального агентства оценивания качества образования, докт. мед. наук, профессор.

Валерий Запорожан — академик НАМНУ, ректор Одесского национального медицинского университета, докт. мед. наук, профессор.

Александр Волосовец

Виктория Евдокимова — научный сотрудник Одесского национального медицинского университета, экс-докт. мед. наук.

Эдуард Глазков — и. о. зав. кафедрой Луганского государственного медицинского университета, докт. мед. наук, доцент.

Михаил Коротевич — зав. отделением Национального института рака, канд. мед. наук.

Виктория Ципко — зав. кафедрой Национального транспортного университета, докт. пед. наук, доцент.

Канд. филос. наук, директор Центра научно-образовательной этики Алла Сингаевская назвала имя победителя, им стал Александр Волосовец.

В номинации III. «Псевдоученый года» были представлены:

Юрий Тесля — декан факультета Киевского национального университета им. Тараса Шевченко, докт. тех. наук, профессор. За псевдонаучную «Теорию несилового мира».

Евгений Мачуский — зав. кафедрой Национального технического университета «Киевский политехнический университет им. Игоря Сикорского», докт. тех. наук, профессор. За приложение псевдонауки нумерологии к физическим константам.

Михаил Курик — докт. физ. -мат. наук, профессор. За пропаганду «структурирования» воды.

Катерина Кириленко — зав. кафедрой философии Киевского национального университета культуры и искусств, докт. пед. наук, доцент. За «открытие» Лептонного «Бога».

По словам докт. физ. -мат. наук, зав. лабораторией ИТФ НАНУ Сергея Шарапова, и в этой номинации победу одержала Катерина Кириленко за эталонный пример псевдонаучного текста, который одновременно является плагиатом.

В список кандидатов номинации IV. «Токсичный ректор» вошли:

Михаил Поплавский — народный депутат Украины, президент Киевского национального института культуры и искусств — он же теневой ректор. За злоупотребления в продвижении в учебный процесс плагиатных и псевдонаучных учебных пособий Катерины Кириленко; за неправомерное, аморальное увольнение преподавателя, заявившего о плагиате Кириленко, — Татьяны Пархоменко.

Виктор Андрущенко — академик Национальной академии педагогических наук Украины, ректор Национального педагогического университета им. М. Драгоманова. За ряд злоупотреблений, связанных с использованием помещений университета; за непотизм; за негативный отбор руководителей кафедр.

Леонид Губерский — академик Национальной академии наук Украины, Национальной академии педагогических наук Украины, ректор Киевского национального университета им. Тараса Шевченко. За халатность и бездеятельность, замалчивание позорной деятельности «фабрики» фальшивых публикаций и диссертаций в Институте журналистики; за отказ привлечь к ответственности председателя спецсовета В. Иванова, в котором систематически защищаются плагиатные диссертации; за отказ выполнить статью 78 Закона Украины «О высшем образовании» об общественном контроле, в частности, он не дает ответы на обращения активистов «Диссергейта».

Катерина Амосова — чл. -корр. НАМНУ, ректор Национального медицинского университета им. А. Богомольца. За негативный отбор руководящих кадров в НМУ им. А. Богомольца и аморальное поведение в отношении преподавателя Валентины Терещенко; за уничтожение студенческого самоуправления.

Афанасий Ломакович — ректор Кременчугской областной гуманитарно-педагогической академии. За притеснения профсоюзных лидеров, в частности, Лидии Макаренко-Иванюты; за наличие «мертвых душ» среди студентов; за унижающий честь и достоинство сексизм.

Владимир Онищенко — ректор Полтавского национального технического университета им. Юрия Кондратюка. За уничтожение архитектурного факультета, увольнение молодых преподавателей и за продвижение плагиатора Николаенко.

Николай Поляков — ректор Днепропетровского национального университета им. Олеся Гончара. За халатное отношение к систематической плагиатной деятельности семьи Демченко, их аспирантов, ныне сотрудников университета; за безнаказанное существование научных изданий в университете, систематически публикующих плагиатные статьи; за отказ давать ответы на обращения членов «Диссергейта».

Станислав Николаенко — экс-министр образования и науки Украины, чл. -корр. НАПНУ, ректор Национального университета биоресурсов и природопользования Украины, докт. пед. наук, профессор. За перманентное публичное хамство в отношении коллег; за сексизм в отношении женщин-ученых; за продвижение и защиту плагиатора Катерины Кириленко; за сохранение и развитие лысенковщины в Украине.

Победителями стали сразу двое номинантов — Михаил Поплавский и Станислав Николаенко.

В номинацию V. «Подручный года (Посіпака року)» попали чиновники, которые своими действиями максимально способствовали развитию плагиата и защите конкретных плагиаторов:

Вячеслав Кириленко — вице-премьер-министр Украины, канд. филос. наук. За поступки, несовместимые с обязанностями руководителя высшего уровня; за защиту жены, уличенной в плагиате.

Лилия Гриневич — министр образования и науки Украины, канд. пед. наук. За формальный и халатный подход к апелляции на плагиат и процесс защиты докторской диссертации Катерины Кириленко; за организацию рабочей группы и продвижение через Кабинет Министров, Верховную Раду решения об отмене норм, регулирующих лишение степеней за плагиат, и апелляцию на заседание специализированных ученых советов.

Василий Кремень — президент НАП-НУ, академик НАНУ, докт. филос. наук, профессор. За расширение состава НАПНУ путем включения плагиаторов.

Светлана Криштоф — заместитель директора Департамента аттестации кадров высшей квалификации и лицензирования МОН Украины, канд. пед. наук. За халатность в подготовке документов, систематические «ошибки» в пользу плагиаторов в МОН Украины.

Сергей Выжва — член Национального агентства оценивая кадров высшего образования, академик Академии наук Высшей школы Украины, докт. геол. наук, профессор, и Валерий Иванов — заведующий кафедрой Института журналистики Киевского национального университета им. Тараса Шевченко, докт. филол. наук, профессор. За системное способствование работы «фабрики» плагиатных диссертаций и публикаций в Киевском национальном университете им. Тараса Шевченко.

Популяризатор реформ, ст. науч. сотр. Института математики НАНУ, канд. физ. -мат наук Ирина Егорченко назвала имя победителя в последней номинации, им стала министр образования и науки Украины Лилия Гриневич.

От «Диссернета»:

Читайте также по теме у нас на сайте – Лептонный «Бог»: как в Украине рухнула система присуждения ученых степеней; на украинском ресурсе – Типа дайджест Y. Кириленкогейт.

Итог заседания: рекомендовать к лишению ученой степени – 11 ЗА, 2 воздержались, 5 ПРОТИВ.

Пока наша взяла.

YAKUTIA.INFO. Общественность требует лишить вице-премьера Якутии Михаила Гуляева научной степени кандидата педагогических наук, которую, по некоторым данным, он получил незаконно. С такой инициативой выступил известный российский ученый и общественный деятель Андрей Заякин. Во вторник, 10 января, Заякин отнес соответствующую жалобу, подписанную кругом его сторонников в Якутии, в Министерство науки и образования Российской Федерации.

Напомним, что якутского экс-министра спорта, новоиспеченного вице-премьера Якутии Михаила Гуляева уличили в списывании диссертации. Так, в его работе на соискание ученой степени кандидата педагогических наук «Особенности организации, руководства и управления системой развития физической культуры и спорта в новых социально-экономических условиях на региональном уровне: на примере Республики Саха (Якутия)» эксперты «Диссернета» обнаружили практически 100 страниц (треть от общего объема) полностью скопированного текста.

Мы встретились с Андреем в Якутске на новогодние праздники, чтобы узнать, что же кроется за этой инициативой. В ходе беседы вскрылась проблема серьезнее, чем просто «понты».

- Андрей, объясни читателям, в чем же вам удалось уличить Михаила Гуляева.

- Мы считаем, что диссертация Гуляева не является написанной им единолично авторским трудом. Надо сказать, что неавторский характер диссертации Гуляева является в данном случае довольно специфическим. Обычно наши обладатели лже-диссертаций копипастят тексты других авторов, как это было в случае с ректором СВФУ Евгенией Михайловой. В случае с Гуляевым ситуация несколько иная – он забил свою диссертацию под завязку казенными бумагами. Это очень интересный кейс, поскольку у него сразу появляется оправдание: мол, ребята, я же никого не обокрал. И в самом деле, в отличие от обычных копипастеров, когда человек использует казенные бумаги, чтобы набить свою диссертацию, нельзя сказать, что он нарушил чьи-то права. Но дело в том, что мы сейчас не в гражданском суде. Мы разбираем конкретный вопрос – написал ли Гуляев свою диссертацию сам.

- Какой ответ?

- Ответ один: не написал. Потому что более пятидесяти страниц его диссертации – это документы органов власти Республики Саха. В частности, закон «О местном самоуправлении в Республике Саха (Якутия). Как бы это смешно ни звучало, но в диссертацию, посвященную физической культуре и спорту, тупо вставлены 10 страниц из данного закона. Причем не как приложение к работе, а как лично гуляевский текст. Дальше там использован большой экономико-статистический исследовательский материал, который являлся частью одного из постановлений правительства республики. Это большой аналитический труд, авторство на которое не принадлежит никакому физическому лицу. То есть опять же казенная бумага, государственный документ.

- То есть вместо того, чтобы делать нормальную диссертацию на ссылками на эти законы, он выдает тексты этих документов за свои.

- Там очень смешная четвертая глава, где он вставляет этот закон о местном самоуправлении и тупо как бы «пишет»: бывает наслег, бывает улус, бывает городской округ. Но какое это имеет отношение к физической культуре и спорту? Абсолютно никакого. Это можно было бы считать оправданным, если бы он включил этот документ в приложение. Был бы почет и уважение Михаилу Гуляеву – оказывается, у нас чиновники знают законы, чего даже на федеральном уровне не всегда встретишь. Но беда в том, что он попросту использует эти документы как набивку, чтобы диссертация была толще.

- Но может, он хотя бы принимал участие в разработке этих документов?

- Это неважно. После того, как эти законы стали казенными документами, ни у одного лица нет прав на авторство в их отношении. Другое дело, если бы он взял эти законы и как-то прокомментировал их. Например: «В статье закона о местном самоуправлении говорится о таких-то единицах местного самоуправления. На этом основании, я, Михаил Гуляев, полагаю, что, допустим, у нас в городском округе должны быть такие-то спортивные сооружения, а в наслеге такие-то». Никто бы тогда ему и слова не сказал. Но он просто взял и скопировал эти тексты — слепо, без анализа и указания на то, что это государственные документы, а не его научная работа. 

- А сколько процентов работы занимает скопированный текст из документов?

- Помимо государственных документов, там есть чужие статьи, учебники и диссертация. В общей сложности это около 110 страниц из 250 страниц содержательного текста. Все это дело прошло через ВАК – Высшую аттестационную комиссию при Министерстве образования и науки РФ. 

- То есть ВАК это дело изучал и как бы не нашел плагиат?

- Для неграмотных поясняю: ВАК никогда не проверяет диссертации на наличие плагиата. ВАК проверяет исключительно личные дела. Но иногда они могут полистать докторскую диссертацию. И второй важный пункт: каждый, кто знаком с нашими исследованиями, знает, что в исследовательских советах ВАК, которые дают рекомендацию утвердить ту или иную диссертацию, сидят люди, которые многие годы торговали учеными степенями. Вы просто тыкаете на каждого из них и видите, что человек участвовал в пяти, десяти, тридцати фальшивых защитах. Это, что называется, Power of Big Data – мощь больших данных. Мы проанализировали шесть тысяч диссертаций с плагиатом и нашли там не только плагиаторов, но и тех, кто крышевал эти защиты.

- То есть можно предположить, что в результате твоего исследования по работе Гуляева будут привлечены как сам Гуляев, так и люди, которые принимали его работу?

- Не будут. Важно понимать, что лишение степени – это не ответственность. Есть постановление Конституционного суда России от 2013 года, в соответствии с которым лишение степени никак не может трактоваться как привлечение к ответственности гражданина. Оно является «мерой контроля и надзора Министерства образования и науки РФ в отношении диссертационных советов». Это решение Конституционного суда России по делу «Федоренко против Российской Федерации». Всем советую заучить это решение Конституционного суда РФ. 

- То есть в этом больше публичного позора, нежели меры административного воздействия? То есть уволить Гуляева за это не получится. 

- К сожалению, в российском законодательстве нет статьи, по которой человека можно уволить за позор или безнравственное поведение. То, что мы сейчас делаем с диссертацией Гуляева, - это всего лишь стремление доказать его безнравственное поведение. А там уж пусть его работодатель решает, что с ним делать.

Но сейчас в Государственной Думе находится на рассмотрении написанный мною закон, который внес на рассмотрение Дмитрий Гудков. Этот закон предполагает учредить у нас в стране хотя бы некоторую долю ответственности по трудовому законодательству для тех, кто списал свою диссертацию. Сейчас он находится в Госдуме в очень урезанном виде. Но я надеюсь, что некоторые разумные депутаты Госдумы, несмотря на сопротивление реакционного думского большинства, сумеют его протащить.

- А какова вероятность того, что ВАК прислушается к вашим доводам и все-таки лишит Гуляева ученой степени?

- Есть четкие регламенты лишения научной степени. Ключевую роль играет, будет ли рассмотрение диссертации проходить в самом совете, который ее присудил, или в независимом совете. Здесь я умею предсказывать результат рассмотрение с точностью до 100 процентов. Если жалобу будет рассматривать тот же самый совет, который ее присудил, то ее, несомненно, отклонят. Люди имеют свойство не признавать свои ошибки. Но если ее рассмотрит независимый совет, то жалобу с вероятностью до 95 процентов признают адекватной.

Беда в том, что у нас в стране работает совершенно идиотская система, когда степень должен отзывать только тот совет, который ее присудил, если только он не разогнан. Но мы же понимаем, сколько стоило присуждение изначальной степени. Докторская степень стоит 25 тысяч долларов, кандидатская – 10 тысяч долларов.

И понятно, что практически ни один плагиатор в нашей стране — не плагиатор. У нас есть только купленные работы. А я не верю в чиновников, которые сидят в библиотеках как школяры и тайком копируют чьи-то работы, а потом приходят в диссертационный совет и говорят: я большой чиновник и хочу защититься.

- Насколько на сегодня актуальна «мода» покупать научные степени?

- От этого уже отошли в 2014 году. На сегодня, как правило, чиновники, никогда до этого не работавшие в науке, пытаются скрыть ученую степень. То есть все, во многом благодаря проекту «Диссернет», прекрасно поняли, что эти степени продавались и покупались. В основном шла открытая купля и продажа.

- И все-таки покупали из-за престижа или по какой-то другой причине?

- Интересный вопрос. Я достаточно долго считал, что диссертация – это для безграмотных дурачков, этакое золотое кольцо в ноздри, такой фетиш крутого вождя. Но есть следующий момент: посмотрите законодательство по замещению разных государственных должностей. Есть очень интересный документ, называется «Приказ №1 Минтруда РФ». Когда я прочитал его в части ректоров университетов, у меня на многое открылись глаза. Я увидел одну из причин, почему руководство около 35 процентов вузов страны – это жулики, которые купили свои диссертации.

Просто в какой-то момент некому имбецилу в федеральном правительстве пришла в голову мысль: а давайте мы будем замещать государственные должности профессионалами. А кто такие профессионалы в государственном управлении? Наверное, те, у кого есть образование по экономике, юриспруденции и госуправлению.

А теперь возьмите обычного 40-летнего сотрудника, который всю жизнь работал в производстве, инженерной или управленческой сфере. Допустим, он закончил какое-то заведение. Если это не юридический или экономический институт, то дальше он не может идти по госслужбе или, к примеру, возглавить федеральный университет. И человек сразу бросается клепать себе недостающие квалификации. Как он это делает? Естественно, он идет в контору, где это продается и покупается.

- А в случае с Гуляевым не изучали ситуацию?

- Нужно тщательно разбираться с тем, не проходили ли люди, о которых мы говорим, через такое сито госслужбы. Надо посмотреть по состоянию на 2012 год, когда он защищался, что у нас происходило с законодательством о госслужбе. Очень может быть, что действительно из-за тех дебильных ограничений он и стал делать диссертацию.

- То есть если у человека нет юридического или экономического образования, а он хочет получить ту или иную должность – иди и учись в университете.

- С этим приказом Минтруда нужно разбираться. Я его изучал по части ректоров и знаю, что должность ректора в этой связи не могут занимать нормальные ученые, зато могут занимать те, кто купили себе степень по экономике, юриспруденции или госуправлению.

- Но, с другой стороны, Гуляев мог бы и сам написать диссертацию.

- С другой стороны, он мог бы просто пойти поучиться. Потому что я знаю профессора, который до 40 лет был математиком, а потом пошел очно на юриста. После этого он не просто получил образование юриста, но стал профессором, доктором наук. Я бы сказал так: если вы, товарищи из власти, которые ввели эти дурацкие ограничения, затормаживающие развитие страны и не дающие нормальным людям из бизнеса или науки приносить пользу государству, то вы же их и расхлебывайте. Вы же и получайте оплеухи от гражданского общества в связи списанными диссертациями и фальшивыми дипломами.

- То есть либо меняйте законодательство, либо не ленитесь учиться честно.

- Но все-таки я сторонник того, что наше законодательство нуждается в обширном и глубоком дерегулировании. И о компетенциях подчиненного должен судить его начальник. А о компетенциях лица, занимающего госдолжность или выборную должность, должен судить его избиратель. Поэтому если человек с тремя классами образования оказывается талантливым управленцем, пусть работает управленцем. Не нужны эти формальные квалификации там, где человек по сути подходит. Я считаю, что у нас законодательство избыточно отрегулировано в этой области.

У нас требуется корочка, и это приводит к необычайному росту псевдообразовательных услуг. Но если мы перестанем требовать от людей корочки, от этого качество управления не ухудшится. Человека должны судить за профессионализм, честность и адекватность.

И тогда мы увидим, что в вуз будут идти не 146 процентов выпускников, как сейчас, а те, кому это реально нужно. Это будет совершенно другое качество образования. И у нас вместо страны псевдообразованных людей будет страна, где немного, но действительно высокообразованных людей. Все остальные будут просто трудиться честно на своем месте, приобретая квалификации во время труда. Я вообще с большим скепсисом отношусь к так называемому образованию в сфере так называемого госуправления и вообще к любому российскому образованию в области экономики и права.

Премьера состоится в киноклубе FILMDOCRU, который ведет автор этого фильма режиссер-документалист Дмитрий Завильгельский. Этот клуб – уникальное место в Москве, где каждый понедельник абсолютно бесплатно можно прийти посмотреть новое актуальное документальное кино, а также пообщаться напрямую с его авторами. Принцип клуба – доступность, вход свободный. Но чтобы сохранить этот принцип, кураторам киноклуба приходится опять обращаться к краудфандингу. Для полноценной работы клуба нужна финансовая поддержка. Не большая, но всё же... Поддержать киноклуб вы можете на страничке проекта, а также купив там лот на посещение премьеры фильма «ДИССЕРНЕТ. ЭВОЛЮЦИЯ АЛЬТРУИЗМА», что, по сути, уникальная возможность одним из первых увидеть фильм.

Фильм представляют его герои — профессор Андрей Ростовцев, профессор Михаил Гельфанд, физик и политик Андрей Заякин, а также его автор и режиссер Дмитрий Завильгельский.

Также на премьеру фильма приглашены известные ученые, политики и кинематографисты.

 
Министр образования и науки Ольга Васильева
Фото РИА Новости

– Ольга Юрьевна, вот уже полгода прошло со дня вашего прихода в Министерство образования и науки РФ. Но пока министерская команда окончательно не сформирована. Могли бы вы рассказать, какие отставки и назначения ждут нас в ближайшее время?

– Сразу хочу акцентировать ваше внимание, что я всегда возлагаю большие надежды на нашу молодежь. С пиететом отношусь к профессионалам зрелого возраста, о чем скажу позднее, но обязательно даю шансы попробовать себя молодым специалистам. Вот и те несколько молодых сотрудников, с которыми я пришла в министерство, несколько лет до моего нового назначения проработали со мной на прежней работе. Они сведущи в своем деле, поскольку занимались вопросами образования и прежде, пусть в несколько ином аспекте.

Фактически есть два пути формирования команды на новом месте работы. Можно прийти полностью со своей командой. Либо присмотреться к тем, кто есть, и уж затем в случае необходимости начать производить замены. Я тоже сначала присматривалась, пусть и не очень долго. Замечу, что никто мной не был уволен «жестким» способом. По той причине, что я следую предостережению, вынесенному еще бессмертным Грибоедовым: «Ах, злые языки страшнее пистолетов». Люди уходили со своих должностей постепенно, и эти кадровые перестановки не мешали нормальной работе министерства.

Если мы пройдемся конкретно по кандидатурам в руководстве министерства, то напомню, что остался работать Вениамин Шаевич Каганов. Он работает в министерстве с 2013 года. Осталась Людмила Михайловна Огородова. Только ранее она курировала науку, а сегодня высшую школу. И это, я считаю, большая удача – иметь таких специалистов. В министерство пришла работать Ирина Владимировна Кузнецова. У нее большой послужной список, а на протяжении последних двух лет она курировала такое важное направление для образования, как проект ФГБОУ «Школа-2025».

И могу сказать по секрету, что в самое ближайшее время на должность заместителя министра по развитию науки и технологий придет очень уважаемый человек, ученый, исследователь, и его кандидатура, несомненно, укрепит наши ряды…

– В том числе и поможет министерству наладить нормальные рабочие отношения с Российской академией наук?

– У нас замечательные отношения с Российской академией наук. А приход на работу в министерство такого уважаемого человека только упрочит их.

– Сразу спрошу: что вы скажете об упорных слухах по разделению министерства на два: министерство образования и министерство науки и технологий?

– Это только слухи.

– Часть департаментов вы оставили в нетронутом виде. Но кое-где на ведущие позиции пошли заместители выбывших. В чем причина такого подхода?

– Я называю это «естественной заменой». И Сергей Матвеев, и Андрей Зарубин, и Артем Пашковский – это бывшие заместители, которым около 40 лет. У них дети школьного и студенческого возрастов, им интересны темы школы и университетов. И эти люди все знают о своей работе, потому что прошли путь от простого служащего до руководителя подразделением.

Возглавивший департамент государственной политики в сфере воспитания детей и молодежи Игорь Михеев ранее работал в департаменте и знает специфику изнутри. Мне кажется, этими назначениями мы укрепили среднее звено. От его успешной работы многое зависит. Меня также радует, что в министерство пришла работать Ирина Викторовна Мануйлова, все помнят ее по активной депутатской деятельности.

– Осталась должность статс-секретаря?

– И заместителя министра, который бы взялся курировать общее среднее образование. Скажу сразу, что выбрать человека на этот пост достаточно трудно. Здесь важен и накопленный опыт работы в органах власти, в системе школьного образования и просто нужен человек с большим жизненным опытом и многими другими подходящими личностными качествами. Предстоит довольно сложный выбор, но затягивать мы не будем. В настоящий момент рассматриваются три кандидатуры.

– Некоторые департаменты вы переподчинили непосредственно себе. Это чисто технические моменты или такая замена продиктована иными соображениями?

– Если вы имеете в виду контрольно-ревизионную деятельность министерства, то эти функции были разбросаны по нескольким департаментам. Сами департаменты располагались в разных зданиях министерства. Кроме того, эти контролирующие органы тесно связаны с большим количеством подведомственных организаций. Я посчитала, что эту «разобщенность» нужно несколько подкорректировать. Это был технический переход.

– Общественная организация «Диссернет» выразила свое полное удовлетворение, когда узнала, что несколько чиновников, имеющих заимствования в диссертациях, ушли со своих постов. Вы учитывали эту «особенность» своих подчиненных, когда проводили увольнения?

– Я много лет была председателем вузовского диссертационного совета и глубоко убеждена, что если научный плагиат обнаружен, то диссертация не может быть защищена ни в одном диссертационном совете. Так было и в то время, когда защищалась я, этими же принципами я руководствовалась, когда шла защита моих студентов.

Если сегодня случаи девальвации кандидатских и докторских и случаются, то это скорее всего пережиток времен начала 90-х, которые ознаменовались легким хаосом в этой сфере. Но мы это пережили, мы идем вперед. Что же касается напрямую вашего вопроса – если честно... я не смотрела на списки всех тех людей, которые находятся в опале у Диссернета.

– Вы одобряете их работу?

– Я не хочу говорить ни плохо, ни хорошо о них. Они делают то дело, которое считают нужным. Я выступаю за чистоту научного исследования и одобряю качественную работу диссертационного совета. И сегодня уже введены в строй несколько систем, позволяющих контролировать честность авторов работ. Я только против того, чтобы претензии к защитившим выходили бы за рамки научных споров. И уж тем более против сведения счетов на политической арене. Есть подтвержденный плагиат – человек просто снимает свою работу.

Владимир Мединский в 2011 году защитил диссертацию на тему «Проблемы объективности в освещении российской истории второй половины XV—XVII веков».

В апреле 2016 года группа ученых подала заявление в Минобрнауки с просьбой лишить Мединского степени доктора наук из-за того, что его диссертация министра «пестрит грубейшими ошибками». Мединский назвал это требование «доносом в лучших традициях лысенковщины».

Заседание диссертационного совета МГУ, который должен изучить диссертацию и рассмотреть вопрос о лишении Мединского степени, несколько раз откладывалось.

Решение о том, чтобы лишить г-на Устьянцева ученой степени было принято единогласно.

Приятно, что мнение членов диссовета совпала не только с мнением «Диссернета», но и с мнением самого Андрея Игоревича: он прислал заявление об отказе от ученой степени кандидата юридических наук.

Сообщество «Диссернет», которое выискивает в кандидатских и докторских диссертациях то, что формально называется «некорректными заимствованиями» (неформально – «плагиатом»), добралось до научных журналов. На Западе небезупречные научные издания называют «хищническими» (predatory), у нас уничижительно – «мусорные».

Неживой журнал

Еще весной в Москве на V международной конференции «Научное издание международного уровня» был представлен любопытный доклад с перечнем журналов ВАК (Высшей аттестационной комиссии, отвечающей за присвоение ученых степеней), имеющих «признаки некорректной редакционной политики».

Авторы доклада – ученые из Института языкознания РАН, Российской академии народного хозяйства и госслужбы, Финуниверситета при правительстве РФ, МГУ и Высшей школы экономики. Тогда прошерстили только журналы филологические, экономические и юридические. Из 163 филологических вызвала подозрения почти треть. В экономических и юридических картина была не менее удручающая.

Докладчики отделяли козлищ от агнцев простым способом. По двум критериям.

Первый – нерецензируемость статей: ваковский журнал обязан оценивать научную статью, но ряд изданий предлагал авторам вместе со статьей прислать сразу и чью-нибудь (да хоть научного руководителя) рецензию. По счастливому совпадению, она, как правило, была положительной.

Второй критерий – платность публикации: иногда ее изящно называют «оплатой работы рецензента» или «оплатой подписки».

Вообще-то «платность» сама по себе не порок. В зарубежной науке приживается модель Open Access, или «открытый доступ»: для читателя статья бесплатна, платит за публикацию автор (в среднем тысячу-две долларов; нередко платят научные организации за своего сотрудника).

Главное, оплата не отменяет независимой рецензии. Хотя, разумеется, и на Западе нашлись особо находчивые – как поясняют докладчики, есть «издания, которые маскируются под респектабельные высокорейтинговые журналы, однако не оказывают должных редакционных услуг, не выдерживают высокий уровень рецензирования». Зато опубликоваться там в два-три раза дешевле.

Убить Биллом

В зарубежном научном мире управа на журналы-«хищники» найдена: их вносят в список, аккуратно названный Potential, possible, or probable predatory scholarly open-access journals («Потенциальные, возможные или вероятные хищнические научные журналы открытого доступа»).

Этот перечень еще называют «список Джеффри Билла». Есть такой библиотекарь в Университете штата Колорадо в США. Работал себе в университетской библиотеке и вдруг крепко задумался, получив от очередного научного журнала приглашение войти в редакционный совет (господин Билл еще и адъюнкт-профессор). Библиотекарь был фраппирован обилием грамматических ошибок в этих приглашениях – и давай проверять издания «на вшивость». Так появился «список Билла» – и вот уже несколько лет важнейшие мировые научные базы Web of Science и Scopus им руководствуются и время от времени вычеркивают «из себя» те или иные издания.

Вычисление «хищников» (во всяком случае вероятных) среди русскоязычных научных журналов не такая уж филигранная работа. У нас принцип «открытого доступа» пока не привился, а стало быть, поборы с авторов – подозрительная практика.

Высшая школа экономики в 2015 году провела ранжир ваковских журналов – и, подумать только, ни одно издание категории А (т. е. высокого уровня) не удосуживалось требовать с авторов деньги. Зато если посмотреть антирейтинг экономических журналов (его составляли так: отследили, сколько авторов оказывались потом уличены в защите небезупречных диссертаций), то почти каждое такое издание требовало деньги и/или запрашивало готовую рецензию.

Идет охота

Осведомленная общественность уже давно косится на российские научные журналы. Сыграли роль диссернетовские разоблачения того или иного известного госдеятеля с частично чужими работами.

В 2014 году ВАК аннулировала перечень своих журналов (к тому времени в нем было уже 2269 изданий), а год назад вступил в силу новый список. Правда, как отметили докладчики, «целый ряд одиозных хищнических журналов и изданий с низким научным уровнем благополучно перешел из старого перечня ВАК в новый, помимо этого добавились и новые сомнительные журналы».

Почему? Потому что порядок включения в перечень – заявительный: предоставь документы, выполни необременительные требования – и добро пожаловать. «Более того, на сегодняшний день нет и процедуры исключения «проштрафившегося» журнала из перечня».

«Диссернет» готовился к охоте на «хищников» (или к сбору «мусора»?) давно, благо компромат накопился. Когда выявляешь чужое в работе того или иного соискателя ученой степени, то любопытно: какой научный журнал был столь непритязателен, что это добро опубликовал.

Несколько лет назад стрясся скандал, вошедший в историю российской науки под названием «Корчеватель». Несколько ученых с огоньком в глазах накропали заведомо псевдонаучную ахинею, заслали в один ваковский журнал – и ее там приняли (приняв также плату за публикацию).

Нынешний проект – углубленная и расширенная версия «Корчевателя». С сайта «Диссернета» можно кликнуть на проект «Диссеропедия российских журналов» (в продолжение, напомним, еще одной темы – «Диссеропедия российских вузов»). Пока выложены 40 русскоязычных научных периодических изданий, которые (цитируем), «по мнению «Диссернета», могут демонстрировать признаки некорректной редакционной политики, следствием чего может стать снижение научного уровня издания».

Петербургских журналов там уже шесть. И экспертиза расписана: какие усмотрены «признаки некорректной редакционной политики», кто из членов редколлегии участвовал в необоснованном присуждении ученых степеней, разбор публикаций...

Есть, однако, такой момент. Сама статья в хищническом журнале необязательно «хищническая». Может быть и чистоплотной: университеты и НИИ требуют с сотрудников «публикационной активности», в журналы высокого уровня бог знает когда прорвешься, а эти всегда к услугам, но диктуют свои правила. Поэтому еще докладчики на той весенней конференции использовали осторожное определение «подозрительные».

Ольга Орлова: Каковы перспективы университетов в новых экономических реалиях? Могут ли они быть конкурентоспособными на международном образовательном рынке? И как повысить качество научных работ в вузах? Об этом мы будем говорить по гамбургскому счету с ректором Российского университета дружбы народов, председателем Высшей аттестационной комиссии Владимиром Филипповым.

Здравствуйте, Владимир Михайлович. Большое спасибо, что пришли к нам в студию.

Владимир Филиппов: Здравствуйте.

О.О.: Владимир Михайлович, вот в прежние советские времена Университет дружбы народов был очень известный вуз, который готовил не только профильных специалистов в области медицины, инженеров, математиков, филологов, но все-таки это были люди, лояльные к советской власти. И это была одна из задач этого вуза – готовить таких специалистов, которые бы дружили с СССР. Но с тех пор прошло много времени. Как изменилась в этом смысле концепция вуза и задачи? Кого вы готовите теперь?

В.Ф.: Сейчас уже неслучайно, наверное, появились во всем мире университеты, которые стремятся как можно больше привлечь к себе иностранных студентов. Поэтому, наверное…

О.О.: Одна из первейших задач вузов теперь.

В.Ф.: Причем, ведущих, лучших. И, причем, во всех ведущих странах мира: и в США, и в Европе. И если говорить количественно, как изменились эти задачи, то я могу сказать, что в 1993 году в начале новой России, когда я впервые стал ректором университета, у нас было всего 6700 студентов из 109 стран мира. Сейчас у нас почти 30 000 студентов из 154 стран мира. Вот это означает развитие университета. Более того, тогда было всего 6700 студентов, а сейчас у нас более 6000 только одних иностранных студентов. То есть количественно университет вырос. Это с одной стороны.

А, с другой стороны, конечно же, сейчас мы принимаем значительную часть студентов (подчеркиваю – большинство студентов) на платной основе. И это означает, что спрос на наше образование есть. И наконец все-таки марка Университета дружбы народов, когда его выпускники работают почти во всех странах мира, эта марка тоже играет особую роль. А на самом деле за приемом иностранных студентов в любые другие вузы университетов развитых стран стоит геополитика. Выпускники каких университетов каких стран будут у руля власти или в экономике, или же в инженерных технологиях? Из каких вузов? Из французских, американских или российских?

РУДН жестко стоит на позиции: если мы видим, что из какой-то страны много студентов, мы резко их уменьшаем 

Поэтому на самом деле государство очень правильно делает, что поддерживает привлечение иностранных студентов в такие университеты. Но вы правильно затронули тему: сложнее найти не просто количество иностранных студентов, как ищут другие вузы. Лишь бы числом отчитаться, что столько-то иностранных студентов. И превращается в Индокитайский университет, потому что и в Индии, и в Китае достаточно народа для любого университета. Но мы жестко стоим на позиции: если видим, что из какой-то страны много студентов, мы резко уменьшаем. Нам важно…

О.О.: У вас такая своеобразная регуляция.

В.Ф.: Это обязательно. Потому что мы хотим быть интернациональными. Мы хотим, чтобы в университете было действительно 150 стран мира. Потому что об этом можно отдельную тему говорить. Это действительно преимущество наших студентов, которые на будущее знают выпускников в десятках стран мира. В их карьере знание друзей, которые тоже растут – это тоже преимущество.

О.О.: Важнейшие социальные сети. Вот этот социальный капитал… Мы то все знаем это по опыту выпускников Гарварда. Или просто выпускники Лиги Плюща – это люди, у которых есть вот этот важнейший социальный капитал, когда они заканчивают. Как же вы находите таких особо мотивированных студентов? Как вы с иностранными студентами работаете? Как вы их отбираете?

В.Ф.: А вот что касается набора иностранных студентов, здесь приходится создавать собственные наши РУДНовские механизмы в отборе таких студентов. В частности, мы вкладываем свои деньги в создание профильных классов для способных детей в Африке, в Латинской Америке.

О.О.: В школе?

В.Ф.: В школе.

О.О.: То есть вы занимаетесь профильными классами в Африке, Латинской Америке?

В.Ф.: Конечно. Там же тоже есть способные будущие математики, химики. Им надо помочь, их надо поддержать. Это начало. С другой стороны, мы проводим и олимпиады. Уже провели олимпиады в Африке, в Латинской Америке. И даем этим ребятам преимущественное право поступления в наш университет.

О.О.: Вы создаете канал для утечки мозгов оттуда к нам?

В.Ф.: На самом деле мы открываем им канал для получения более качественного образования, которое у себя они могут не получить. Вы же прекрасно понимаете, что нет таких университетов в Африке, во многих странах Латинской Америки. Мы им даем эту возможность, приезжая к ним на место. Это с одной стороны.

А что касается темы по выпускникам, то, конечно же, наверное, мы единственный вуз из наших российских вузов, это естественно, который многие десятилетия имеет (подчеркиваю – в десятках странах мира) ассоциации выпускников Университета дружбы народов. И эти ассоциации, конечно, поддерживают друг друга. И на самом деле поддерживают в том числе в конкуренции с выпускниками английских университетов, с выпускниками французских университетов. И так далее. И в карьере это огромный капитал, потому что большинство выпускников у нас становятся заместителями министра, министрами, некоторые – премьер-министрами. И когда они растут и друг с другом поддерживают связь, это, конечно, их огромный капитал. Особенно в современном мире, мы настраиваем студентов, что поддерживайте связь не пока вы уже стали министрами и ищете друг друга, а сейчас, в течение всей жизни, пока вы будете расти. Очень легко с помощью СМС, с помощью электронных сообщений друг друга поздравить, обменяться мнением. Секунды. Но через годы эти люди пригодятся.

Ведь, знаете, например, в карьере, особенно в бизнесе, очень важно доверие. Когда начинается какой-то коммерческий проект, как к ректору ко мне приходят, я думаю – в чем его интерес, почему он хочет мне это впарить? А когда ты сидишь с человеком, с которым вместе в комнате жил, которому доверяешь – все, здесь уже карты открытые. По-другому совсем строят карьеру ребята.

О.О.: Скажите, пожалуйста, когда вы были министром образования и науки и потом ваши последователи, кто пришел на этот пост, сделали очень много для того, чтобы произошла интеграция российских вузов в международную систему образования. Вот последнее время мы, научные журналисты, очень часто слышим от государственных чиновников, от депутатов такое желание капсулизации – и вузов, и научных академических институтов, что нам как бы мировая наука не указ, нам мировые научные системы не указ, мировые рейтинги нам не указ. Как вы к этому относитесь?

В.Ф.: На самом деле действительно были приняты определенные решения по интеграции российской системы образования в Болонский процесс, в европейские системы образования. Но я хочу сказать, что на самом деле посыл президента о том, что российская экономика в целом должна интегрироваться в мировую экономику. Мир таков сейчас.

О.О.: Конечно. Это не было отдельно. Не то чтобы именно вузы отдельно. Но в принципе это необходимо было сделать.

В.Ф.: Поэтому такая задача стоит перед всеми отраслями. Нельзя сейчас в современном глобазилизирующемся мире самоизолироваться. Вот эта попытка самоизоляции СССР в свое время или его изоляции кончилась печально. Это с одной стороны. А, с другой стороны, касаясь непосредственно вопросов по рейтингам, вы знаете, обязательно должен быть какой-то измеритель, benchmark, о том, чтобы себя с чем-то сопоставить. И вот рейтинги в какой-то мере это сопоставляют. Это с одной стороны.

С другой стороны, они не должны быть догмой, потому что система рейтингов построена в основном, подчеркиваю, на показателях науки для высшего образования. А вот здесь наши системы коренным образом разнятся. В западных странах наука в основном находится в университетах. В России, Советском Союзе традиционно наука в значительной мере отделена от университетов: в институтах Российской академии наук, в целом ряде так называемых отраслевых институтов различных министерств и ведомств. И еще целый ряд институтов в оборонной промышленности. А, например, в США такая закрытая лаборатория, как Лос-Аламос, находится при университете. И отчитывается показателями этот университет за лабораторию в частности. Поэтому это совершенно разные системы.

Поэтому, с одной стороны, надо участвовать в этих рейтингах, не делать их догмой, но и я поддерживаю попытку, которую сейчас предпринимают под руководством Виктора Антоновича Садовничего о том, что давайте мы не для России, а для стран, которые исповедуют аналогичную систему высшего образования (Китая, ряда стран Азии, ряда стран Центральной и Восточной Европы), давайте для них попробуем выставить рейтинг, который был бы больше образовательным рейтингом.

О.О.: Владимир Михайлович, как вы относитесь к такому призыву или к мнению, существующему среди российских чиновников (не ученых, хотя на самом деле среди ученых тоже есть это мнение), что нужно сделать некий акцент на публикации именно в российских научных журналах. Что публикация в международных научных журналах не являются каким-то серьезным показателем качества и репутации ученого.

Многие российские журналы по математике, физике, химии давно находятся в списке лучших журналов мира

В.Ф.: Вы знаете, мне легко на этот вопрос ответить, потому что я сам профессор математики и в течение многих десятилетий, начиная с 1960-х годов, наши все основные российские журналы по математике автоматически переводятся на английский язык и переиздаются в США. Автоматически. Это, кстати, было наше преимущество и остается, потому что многие наши математики знают английский язык и могут читать их статьи. Американские ученые русский язык не знают. Они поняли, что проигрывают, и стали переводить наши российские журналы по математике, физике, химии. И давно многие наши журналы находятся в этом списке лучших журналов мира.

О.О.: То есть все-таки о достижениях наших математиков мир узнает на английском языке?

В.Ф.: В основном – да. То есть таким путем. Но, с другой стороны, когда говорится о том, что надо ориентироваться на российские журналы, здесь очень важно подчеркнуть следующее – на российские лучшие журналы. То есть надо ориентироваться на то, чтобы наши российские журналы вошли бы в эту мировую базу данных. Не только по математике, физике и химии, но и по другим.

О.О.: Но дело в том, что и в Webofscience, и в Scopus наши некоторые российские журналы входят.

В.Ф.: Очень важное слово – некоторые. А нам нужно, чтобы мы ориентировались, чтобы все журналы, которые мы в ВАКе признаем, чтобы они все 100% со временем стали бы входить в мировые базы данных. И, кстати, Министерство образования создало специальную программу. Отбирается тысяча журналов вместе с Российской академией наук специальной комиссией. Министерство сейчас поддерживает средствами эти журналы, для того чтобы они были через несколько лет включены в мировые базы данных. Эта работа ведется. И мы наверняка подтянем наши журналы. Они просто будут точно включены в мировые базы данных и по другим направлениям.

О.О.: Владимир Михайлович, а вы сейчас говорите про журналы списка ВАК?

В.Ф.: Я говорю про все журналы, которые мы хотим, чтобы они были признаваемы. И мы в ВАКе даже ставим задачу, чтобы уйти от списка ВАКа, не будет списка ВАКа. Вот только список журналов российских, которые войдут когда-то (через 2, 3, 4 года)… Пока мы не готовы по всем журналам. И мы не можем пока уйти от списка ВАК из-за этого.

О.О.: Подождите. Смотрите, сейчас появился новый проект "Диссернета" - "Диссеропедия". Это журнальный проект. И понятно, что и международные журналы тоже, есть довольно много журналов, которые призваны для того, чтобы просто публиковать за деньги. Это сколько угодно китайских и российских журналов. Есть так называемые мусорные журналы. Вы предполагаете, что эти журналы повысят за несколько лет свой уровень, или, скажем, они просто отомрут сами собой, а вы отберете лучшее, что у нас есть в списке ВАК? Какая эволюция должна случиться с этим списком?

В.Ф.: Вы знаете, здесь нет одного такого механизма, за который потянешь – и решишь всю эту проблему. Здесь несколько путей. Первое – это то, что я уже сказал - министерство создало специальный проект, выделило средства и сказало: "Мы хотим отобрать тысячу журналов, их финансово поддержать, чтобы они через три года были в мировых базах данных". Оказалось – деньги пропали. Отобрали только 650 журналов. Нету других. Мы готовы были поддержать эти журналы, дать деньги этим журналам. А их нет.

А что касается так называемого перечня ВАК, то здесь тоже мы будем проводить работу. И в ближайшие дни мы организуем эту работу вместе с министерством по тому, что, завершив формирование перечней ВАКа, мы направим работу наших 30 экспертных советов ВАКа на анализ реальных публикаций, их качества. Как редколлегия делает рецензию, насколько это объективно, каково качество статей, каких статей в журнале больше – публицистических ли, научных, или там может быть половина рекламы в этих журналах. Вот сейчас мы тоже с другой стороны этим процессом займемся. Поэтому я хочу сказать, что здесь несколько направлений, но задача поставлена верна: о том, чтобы наши российские журналы были такого уровня, чтобы действительно они были узнаваемы во всем мире.

О.О.: В сентябре 2015 года в Валенсии проходила такая крупнейшая конференция по наукометрии, где слушали доклад представителей "Диссернета". И надо сказать, что реакция коллег из других стран была… С одной стороны, люди были очень удивлены, а, с другой стороны, все хотели, говорили – помогите и нам с вашим опытом, нам очень нужно. В частности, в Бразилии, в других странах Латинской Америки, в странах Восточной Европы. Немцы очень хорошо понимали остроту проблемы, о чем говорят. В общем, отклик был очень живой. Ну, и говорят: помогите с вашим опытом борьбы, давайте как-то вы расскажете, как это делать. Как вы относитесь к такому масштабированию этого опыта?

И вообще, скажем, когда вы общаетесь со своими коллегами, руководителями зарубежных университетов, обсуждаете ли вы эту проблему плагиата? Там как на это реагируют?

В.Ф.: С одной стороны, мы эту проблему решаем другими методами. Я вернусь к проблеме "Диссернета". Но я могу назвать параметры. За последние 3.5 года, пока я председатель ВАКа, я могу сказать, что если в 2012 году у нас было примерно 3300 диссоветов, то сейчас 2200. 1100 диссоветов в стране закрыты. В результате, если в 2012 году у нас было защищено 29 000 диссертаций, то в 2015 году у нас было 16 000 диссертаций. Эта пена в значительной степени ушла. Уже не идут диссертации депутатов, госслужащих. Мы видим по телевидению позицию президента. И так далее, и так далее. То есть пена в значительной степени ушла. Но, конечно, не до конца. Это с одной стороны.

"Диссернет" нам подсказывает несколько "полезных адресов", по которым надо работать 

Что касается информации, которая идет от "Диссернета", знаете, я на эту тему вспоминаю старую шутку. Это еще, видимо, дореволюционная история. Когда два ловеласа приехали в какой-то провинциальный город, решили погулять. Не знают, куда идти. Один говорит: "Я сейчас зайду к батюшке в церковь". Заходит и спрашивает: "Батюшка, я в прошлый раз здесь был и нагрешил. Хочу покаяться". Он говорит: "А, это, наверное, с дочкой полицмейстера". Он говорит: "Нет, нет". – "А, тогда, наверное, с племянницей почтмейстера". - "Нет, нет". Вышел к другу. Друг говорит: "Ну что?". – "Вы знаете, точную фамилию не назвал, но несколько полезных адресов подсказал". Поэтому "Диссернет" нам подсказывает тоже несколько полезных адресов, по которым надо работать. В частности, последние работы выверены по журналам, что там есть некачественные публикации, дублирование, неправомерные заимствования. Это как раз повод для того, чтобы в той работе, о которой я сказал, когда экспертные советы сейчас начнут анализировать качество журналов, чтобы они начали с этой информации.

О.О.: Владимир Михайлович, "Диссернет" подчеркивает, что они вообще не борются и не занимаются качеством научных работ. Они занимаются только довольно узкой проблемой списывания, плагиата. Знаете, мне приходилось писать отзывы на диссертации. Я сама кандидат филологических наук. И у меня были такие ситуации, что мне приносили работу на отзыв. Она очень хорошая. Просто очень. Я знаю, что автор ее не писал. Я понимаю примерно, кто ее написал и так далее. И это одна проблема. Что делать? Работа то хорошая. Но я не могу доказать, что автор не он.

А есть другая проблема. Когда я точно знаю, что это сам автор и написал. Но написал он, конечно, совершенно безобразную вещь. Здесь проще. Ты просто пишешь, что уровень работы не соответствует и так далее. Но ведь таких работ, которые написаны самим автором, но написаны плохо, вот это совсем другая проблема. Как поднимать качество этих исследований? Как ВАК с этим борется?

Когда это плагиат, здесь есть какие-то разные схемы, и даже очень удачно работающие. А когда это просто плохие работы?

В.Ф.: Вы знаете, здесь несколько сложных вопросов, которые вы подняли. Первая тема, которую вы подняли – когда сам написал, не сам написал. Хотя работа хорошая. Есть механизмы. Для этого мы приглашаем в экспертный совет ВАКа и задаем вопросы. Именно поэтому сейчас исчезло огромное количество чиновников. Как я сказал, вместо 29 000 диссертаций в год теперь 16 000 диссертаций. Вот эта пена ушла.

О.О.: Они просто боятся?

В.Ф.: Естественно. Потому что будет серьезный разговор, будут расспрашивать о личном вкладе. Твой личный вклад. И когда в деталях тебя спросят элементарные вещи за 3 курс университета, а ты их не знаешь, вот тут чиновники и поплывут, условно говоря. Хотя многие чиновники не просто родились чиновниками. Кто-то прошел аспирантуру, защитил диссертацию. Его специально поэтому привлекли в Министерство экономического развития как ученого. И так далее. Это с одной стороны.

Вторую тему вы совершенно правильно обозначили. Тоже легкий вопрос. А сейчас это более легко решается. Когда диссертация плохая и на нее надо писать отрицательный отзыв, потому что мы теперь уже ввели 3 года назад правило, что все отзывы на диссертацию вывешиваются до защиты и после защиты. И чтобы вам не было стыдно за свой отзыв (потому что иногда отзывы писались под копирку)… сам говорил – берешь два отзыва, они почти одинаковые от оппонентов, да еще и от ведущей организации, целые абзацы совпадают. Теперь это в принципе невозможно. Все отзывы висят: и двух оппонентов, и ведущей организации. И все читают. И не дай бог там три строчки совпадут. Даже три строчки, понимаете? Поэтому этот вопрос тоже решен.

А вот более важная тема по качеству диссертации – это, конечно, вопрос, вы прекрасно понимаете, даже не президиума ВАКа, где находится 100 человек, условно говоря, а это, конечно, решают эти 2000 диссоветов, которые должны оценить качество работы. И мы сейчас ввели новый механизм очень требовательный, против которого многие возражают.

Мы говорим о том, что если мы 2 диссертации из вашего диссовета, хотя бы 2 (за год, за два, за пять лет) отклонили, мы закрываем ваш диссовет полностью и распускаем его. За две отклоненные диссертации. И у кого появилась такая одна диссертация, отклоненная ВАКом, они за вторую уже трясутся. Они понимают, что еще диссертация отклонена – и диссовета не будет. Вот это механизм, который говорит об этом.

Другое дело, что во многих науках требуется очень четко определить, что же такое актуальность и новизна. Вот у нас был большой спор на предыдущем одном президиуме ВАКа по медицинским наукам. Половина академиков Академии наук выступали и говорили, что она актуальная. Кандидатские диссертации всего навсего. Причем, человек, который работает в науке. Это не со стороны. По медицине. И вот часть академиков, членов президиума ВАК, выступили за диссертацию, за то, чтоб присвоить. Экспертный совет рекомендовал не утвердить. Там небольшим голосованием. Типа 1:7, такого рода голосование, не утвердили диссертацию. Это идет борьба еще научных школ. Это тоже надо иметь в виду. И, наверное, может быть, это нормальное явление. Но мы в ВАКе должны все-таки выстраивать политику так, чтобы побеждала правда: что эта тема актуальна и нова. А иначе мы можем погубить целые прогрессивные направления, которые старые научные школы или не понимают, или им возражают, и так далее. Поэтому вы подняли очень серьезную тему, от которой зависит вообще будущее науки – как поддержать это прогрессивное. А особенно это связано сейчас с междисциплинарностью.

Вот, приходит диссертация – и у нас часто бывает даже по экономике два экспертных совета. И по этой диссертации один экспертный совет по экономике дает плюс, а по другой – минус. И наоборот. Это бывает систематически, регулярно. В большей степени это касается, конечно, открытий диссоветов. Данный диссовет открывать или не открывать. И один экспертный совет по экономике говорит – да, надо поддержать. А другой, как правило, возражает.

О.О.: Вот вы сказали о таком важнейшем моменте – о роли самих диссоветов, об их беспокойстве о собственной репутации и о том, как они вообще выглядят и ВАКа, и научного сообщества. Вы знаете, последние полгода по понятным причинам в социальных сетях я вижу высказывания ученых, серьезная поддержка в адрес диссовета УРФУ, его позиции в связи с диссертацией, с Мединским. Скажите, пожалуйста, а вообще на ВАК оказывалось какое-то давление в связи с диссертацией Мединского? Вам звонили, просили, угрожали?

В.Ф.: Как это может быть? Учитывая то, что я бывший министр сам. Кто мне может звонить? Конечно, вы прекрасно понимаете, что ни президент, ни премьер не позвонят, никогда не позвонят. А для других я равный. И для меня эти звонки…

О.О.: Ну, представители администрации, силовые ведомства. Они у нас сейчас вмешиваются уже в любые сферы.

В.Ф.: Силовые ведомства в диссертацию Мединского, конечно, не будут вмешиваться. Это первое.

О.О.: Уже хорошо.

В.Ф.: Второе. Хочу подчеркнуть, что в итоге найден механизм, которому должны все доверять. Найден самый сильный в стране научный центр – МГУ. И отдан на их рассмотрение. Как ученые МГУ решат, так и будет. Причем, подчеркиваю, решат тайным голосованием. Выше зданий, чем в МГУ, в Москве и в России не существует. Отдали решение в МГУ. Теперь дело за формальными позициями. Министерство направляет. И с момента получения диссовет в МГУ должен диссертацию рассмотреть.

О.О.: А как у вас в этом смысле складываются отношения с новым министром и вообще… Там произошла смена кадрового состава в министерстве. Насколько они поддерживают вашу деятельность в ВАК, насколько у вас понимание в этом смысле существует?

В.Ф.: Вы знаете, касаясь образования, могу отметить, что, поработав в министерстве образования, я могу сравнивать и хочу сказать, что российскому образованию, вообще говоря, повезло. Во-первых, наконец-то за 200 лет впервые министр образования женщина. И думаю, что мы прекрасно понимаем, что неслучайно большинство учителей в школе да и в вузах – это женщины. Это с одной стороны.

Во-вторых, повезло тем, что она гуманитарий. И мы уже почувствовали, что у нее в отношении журналов, публикаций другой подход – гуманитария.

А, в-третьих, это человек, который, в отличие от нас, предыдущих министров, которые приходили с высшего образования, она пришла не из высшего образования. И, в частности, касаясь науки, очень хорошо, что она поработала в очень сильном научном центре – в Институте российской истории Академии наук. И она знает академическую науку в этом отношении. Поэтому теперь уже не будет претензии кому-то, что министерство делает какую-то реформу, а сами ничего в Академии наук не понимают. Вот, у нее все эти карты в руках. И поэтому я считаю, что и российскому образованию, и науке здесь очень повезло.

О.О.: Спасибо большое. Я вам желаю как в поиске новых талантливых студентов, так и в борьбе с фальшивыми диссертациями или с некачественными диссертациями, и в подъеме вообще уровня научных диссертаций я вам желаю удачной охоты, как говорят в таких случаях. У нас в программе был ректор Университета дружбы народов, председатель Высшей аттестационной комиссии Владимир Филиппов.

Сообщество «Диссернет» опубликовало данные исследования кандидатской диссертации председателя Центральной избирательной комиссии Башкирии Хайдара Валеева. По данным «Диссернета», около 60% содержательной части его работы заимствовано из научного труда бывшего руководителя администрации президента Башкирии Ильдара Гимаева. В прошлом году сообщество изучило докторскую диссертацию господина Валеева, большая часть которой также, по мнению экспертов, скопирована из чужой работы. По результатам ее проверки «Диссернет» подал заявление о лишении главы комиссии степени доктора политических наук.

Сообщество экспертов «Диссернет» разместило на своем сайте результаты проверки на плагиат кандидатской диссертации председателя избиркома Башкирии, доцента кафедры философии и политологии башкирского госуниверситета Хайдара Валеева. Защита работы на тему «Государственная гражданская служба как институт российского права» состоялась в 2006 году в Российской академии госслужбы при президенте России. Согласно данным «Диссернета», из 115 страниц авторского текста господина Валеева 70 практически тождественны диссертации доктора юридических наук, бывшего руководителя администрации президента республики Ильдара Гимаева (2000–2004 годы), написанной им в 2005 году. В тексте выявлены некорректные заимствования без ссылок на источник, сообщается на сайте сообщества. Примечательно, что оппонентом на защите Ильдара Гимаева являлся профессор Александр Керимов. В 2006 году он же был научным руководителем Хайдара Валеева.

В прошлом году «Диссернет» публиковал информацию о докторской диссертации председателя ЦИКа, защищенной им в 2011 году. Хайдар Валеев проводил политико-правовое исследование Института государственной службы России. По данным экспертов, большая часть работы также является плагиатом, которая заимствована из диссертации завкафедрой публично-правовых дисциплин Международного университета Елены Крыловой. Как сообщил „Ъ“ эксперт «Диссернета» Иван Бабицкий, в конце октября сообщество подало в Высшую аттестационную комиссию заявление о лишении господина Валеева докторской степени. По его словам, в докторской диссертации у Хайдара Валеева списан целый раздел «Научная новизна». «Причем в работе даже остались ссылки на недействующие на момент защиты законодательные акты. Из 424 страниц диссертации заимствовано 313 страниц»,— отметил он. Шансы на лишение господина Валеева ученой степени господин Бабицкий считает «хорошими»: «Слишком большие нарушения».

Что касается кандидатской работы, срок давности для ее обжалования (десять лет) уже истек.

Хайдар Валеев полностью опроверг информацию о скопированных кандидатской и докторской. «Это стопроцентная ложь, я писал сам, могу это доказать в любом случае. При защите ведется запись, которая потом подается в Высшую аттестационную комиссию РФ. Во время защиты кандидатской я работал начальником отдела по государственной муниципальной службе администрации президента республики. Преподавал в академии госслужбы именно эту тему»,— сообщил председатель. Господин Валеев связал информацию о плагиате с завершением срока полномочий нынешнего состава комиссии в июне этого года.

Политолог Константин Калачев не видит угрозы для возможного переизбрания господина Валеева на должность председателя ЦИК. По его словам, «институт репутации» в России не работает, все будет зависеть от отношений между главами ЦИК России и Башкирии. «Если бы всех чиновников с „подмоченной” репутацией увольняли, в стране некому было бы работать. Однако в преддверии выборов президента ЦИК должен быть заинтересован, чтобы они прошли максимально прозрачно и убедительно. В такой ситуации важна репутация региональных избиркомов. Если у Эллы Памфиловой есть желание снять Хайдара Валеева, скандал с диссертацией — повод сделать это»,— сказал эксперт.