Девушка хочет поступить в аспирантуру. Согласно правилам, нужно представить краткое сочинение по избранной специальности. Недолго думая, она перекатывает из интернета большую статью — как на грех, это статья профессора, к которому она поступает в аспирантуру.

Наверное, она просто не обратила внимания. А может, не сочла данный факт помехой. Это так и осталось покрыто мраком неизвестности. Потому что никакого разговора с профессором у нее не получилось. Он смотрел на нее, как на полную идиотку: «Нет, ну в самом деле, это же нарочно не придумаешь — принести плагиат автору краденого текста!»

Еще смешнее: преподаватель задает реферат по книге и дает эту книгу студенту. Студент просто копирует двадцать страниц из середины, пишет сверху «Реферат» и сдает эти листочки преподавателю. Вместе с книгой. И всё то же недоумение: «А что я сделал не так?»

Эти истории, несмотря на их полнейшую вроде бы абсурдность, совершенно реальные. Мне доводилось слышать десятки и даже сотни таких историй. И самое ужасное (да, именно ужасное!) в них то, что молодые люди искренне не понимают, «что тут такого ужасного», изумляются, пожимают плечами и, наверное, незаметно крутят пальцем у виска.

В окрестностях всех вузов на стенах и тротуарах расклеены или впечатаны в бетон объявления: «Рефераты, курсовые, дипломы». И номера телефонов. То есть за весьма умеренную плату студенту изготовят реферат, курсовую или дипломную работу. То же самое в интернете:

рефераты, курсовые и дипломы можно скачать за деньги, а можно и бесплатно.

А при входе в одно очень уважаемое учебно-научное заведение я увидел нечто большее – объявления, предлагающие сделать публикацию в т.н. ВАКовских журналах и решить проблемы с РИНЦ (Российским индексом научного цитирования). То есть за тебя статью напишут — это раз. Опубликуют ее в солидном журнале — это два. Сделают так, чтоб эту липу наперебой цитировали ученые коллеги, — это три. Правда, возникает вопрос: что это за коллеги? Наверное, такое же фуфло, как и ты сам, клиент этой фирмы.

Но это уже никого не волнует.

Сорок лет назад, в 1974 году, Александр Солженицын обратился к соотечественникам с воззванием «Жить не по лжи!». Но жизнь не стоит на месте. Советская общественно-политическая ложь – это детские игрушки по сравнению с институциональным враньем, которое уже полтора-два десятка лет разъедает самый свежий и динамичный отряд российского общества – студентов.

В вузовском вранье опасности гораздо больше, потому что беззастенчиво врать, врать как дышать, сызмала приучаются те, кто уже занимает, а вскорости полностью займет все руководящие посты в стране — от начальника районной управы до министра. Включая, увы, и самих вузовских преподавателей.

Ибо советская ложь – это всего лишь искажение или замалчивание информации. Это ложь, которая провоцирует двоемыслие, недоверие к власти, анекдот и сарказм. «Не читайте перед обедом советских газет», и вся недолга.

Советская ложь, как ни парадоксально, делала людей – пусть не всех, но очень многих – устойчивыми к неправде, подозрительными к украшательству, недоверчивыми к патетическим лозунгам.

А вот вранье как образ жизни видоизменяет самые глубины народного сознания. Если врать можно, если врать полезно, прибыльно и даже похвально, то и правды как таковой вообще нет. Значит, нет и критериев профессионализма.

Специалист, который получил диплом за липовую дипломную работу, перед этим сдав четыре липовые курсовые и два десятка липовых рефератов, на самом деле не специалист, а такая же липа, как скачанные из интернета чужие шаблонные тексты. Очень опасная липа, потому что ему предстоит строить дома, считать государственные или корпоративные деньги, учить школьников и студентов.

Прямо даже не липа, а какой-то анчар, ядовитое дерево из одноименного стихотворения А.С. Пушкина. «Лишь вихорь черный на древо смерти набежит и мчится прочь, уже тлетворный», — да, именно так, потому что человек, который получил свой диплом и свой пост враньем, будет и далее приумножать вранье.

У меня не хватает воображения представить себе, что вузовский преподаватель, который сам скачивал рефераты из интернета и покупал дипломную работу, будет нетерпим к плагиату, административному вранью, непрофессионализму коллег и т.д.

Разумеется, я говорю не обо всем российском студенчестве, не обо всех вузах. Но институциональным враньем охвачена слишком большая его часть. Известно, что товарный дефицит в 5–10% вызывает панику на потребительском рынке, которая может самораскрутиться до серьезных социальных потрясений.

Даже 5–10% студентов, которые скачивают рефераты и покупают дипломы (а до этого покупают ЕГЭ), – это уже очень много, катастрофически много.

Это как армия, в которой 10% солдат и офицеров – предатели; или как секретный НИИ, в котором 10% сотрудников – шпионы… Но я боюсь, что таких студентов гораздо больше.

А человек, который получает звания, почести, должности и прибавки к зарплате за липовую диссертацию, делает еще более грязную вещь. Он оскверняет самое науку как особую социальную ценность, как некий (ах, простите за пафос!) храм истины, который воздвигнут – должен быть воздвигнут – в народном сознании.

Уважение к ученым людям – базовое свойство цивилизации и на Западе, и на Востоке – хоть на Дальнем, хоть на Ближнем. Очевидно, пройдохи разных мастей очень хотят почета и уважения – и вот они заказывают себе диссертации и покупают ученые степени.

Через некоторое время обладатель липовой степени за липовую диссертацию начинает искренне верить, что он действительно доктор наук, ученый человек, и переубедить его в этом вряд ли можно.

Когда-то, лет двадцать назад, когда еще не было приказа проводить защиты под видеозапись, случалось, что заказные диссертации защищались в отсутствие диссертанта (если заказчик был занятой человек, или если покладистый ученый совет находился слишком далеко). Но примерно через год заказчик начинал верить, что защита была самая настоящая, и рассказывал своим детям, как это было интересно и волнующе…

В результате происходит полный обвал: люди, начитавшись разоблачений «Диссернета», узнав о целой индустрии написания и защиты диссертаций, перестают уважать ученость как таковую. Тень «диссерорезов» и жуликоватых экспертных советов легла – не могла не лечь – на всю науку, а значит, на народное уважение к знанию, на бесспорную ценность истины.

Знакомясь с дискуссиями вокруг «Диссернета», замечаешь любопытную вещь. Люди, которых обвиняют в плагиате, не говорят в ответ: «Все ваши обвинения ложны, я честный человек и добросовестный ученый». Нет! Они в ответ посмеиваются: «А срок давности уже прошел!» То есть обсуждается не то, действительно ли человек защитил (то есть ему за деньги защитили) липовую диссертацию. Обсуждается, сумел ли он вывернуться. А правда, она же истина, она же факт, выносится за скобки.

Никому, кроме отдельных идеалистов, уже не интересен разговор по существу. Структура подминает содержание, осваивает его, приспосабливает под себя, а иногда вообще игнорирует.

Форма становится важнее содержания, она сама становится содержанием – будь это срок давности в диссертационных делах, липовый диплом или напористый, агрессивно убеждающий голос журналиста на телеэкране.

А когда по ТВ сообщат совершенно чудовищную ложь, чушь и дичь – например о том, что в некотором государстве на площадях жарят и едят младенцев, – то в итоге скандала опровержение делается таким манером: «Мы дали высказаться человеку, а человек, возможно, был взволнован и что-то утрировал, или даже, допустим, фантазировал. Но синхрон-то был совершенно реальный! С реальным человеком! Чего пристали?»

Поэтому не спрашивайте, откуда появилось тотальное вранье, помноженное на столь же тотальный непрофессионализм. Откуда взялись бездумность, неумение спрогнозировать ближайшие последствия своих действий и фаталистический оптимизм — «как-нибудь да проскочим, вывернемся». Откуда на нас спрыгнули презрение к закону и праву, циничное потребительство и воровство, возведенное если не в абсолютную добродетель, то уж точно в завидную лихость.

Вот отсюда – из объявлений на стенах вузов «рефераты, курсовые, дипломы, публикации».

«Судьба народа решается не в школах, а в университетах», – говорил Писарев.

Вот она и решилась. Почти.

Но ведь это какое счастье и какая удача для общества – есть ниточка, за которую можно потянуть и вытащить вон всю эту гниль! Это не абстрактная «борьба с коррупцией» и не беспредметная «защита нравственности». Есть объявления на столбах, есть интернет-сайты, где продаются рефераты и курсовые, – вот что нужно решительно искоренять, уничтожать всей мощью административно-полицейского ресурса.

Надо принять специальный закон, который строго запретил бы подобный бизнес. Студенты при поступлении в вузы должны давать подписку, клятву академической добросовестности, а в случае плагиата или «скачанных в инете рефератов» — отчисляться без колебаний.

Осталось не так уж много времени. Год, два, три – а там число «скачивающих», которые окончили вузы и приступили к работе, перейдет некий критический барьер — бороться с институциональным враньем будет просто некому.

Но шанс пока еще остается.

С Новым годом!

Плагиат в науке: круглый стол в РГГУ
11 июня 2014 г.

Плагиат в студенческих работах и диссертациях, за последние годы получивший массовое распространение в России, подрывает систему науки и образования, дискредитирует институции и отравляет моральную атмосферу в профессиональной среде. Юридические, этические и практические аспекты борьбы с этим злом обсуждались в ходе круглого стола, который был организован Институтом высших гуманитарных исследований Российского государственного гуманитарного университета. На нем выступили 10 представителей ведущих учебных и научных учреждений Москвы, а также сетевого сообщества «Диссернет». Модераторами дискуссии были главный научный сотрудник ИГВИ РГГУ С. Н. Зенкин и директор Института восточных культур и античности РГГУ И. С. Смирнов. Ряд участников круглого стола согласились письменно изложить свои выступления (некоторые — в расширенном виде).

Уместно ли здесь вообще слово «плагиат»? В уголовном праве так называют преступление, которое определяется через понятие интеллектуальной собствен­ности и ущерба, нанесенного пострадавшему, по аналогии с кражей имущества. Однако в реальности ученые, чьи работы подверглись плагиату, редко считают себя пострадавшими, редко выступают с претензиями и совсем редко обращаются в суд; определить нанесенный им материальный ущерб практически невозможно, так как научные труды почти никогда не приносят своим авторам прямой материальный прибыток (гонорар). Наоборот, есть возмутительные случаи, когда сами разоблаченные плагиаторы подавали в суд за диффамацию и клевету на журна­листов, назвавших их «плагиаторами», И суды удовлетворяли такие иски, ссыла­ясь на то, что-де факт плагиата не был удостоверен судебным приговором и нет претензий со стороны пострадавшего. Это, безусловно, злоупотребление правом, попытка монополизировать значение слова: ни один закон не может требовать от меня употреблять слова в неюридическом контексте (например, в газетной статье) только согласно определению Уголовного кодекса. У слова «плагиат» есть и общея­зыковое значение, которое регулируется не кодексом, а словарями русского языка («присвоение чужих произведений или идей»), В таком, неюридическом, значении термином в принципе может пользоваться каждый, независимо от того, соблюда­ются ли при этом условия уголовно-правовой дефиниции.

Нас здесь особенно интересуют собственно академические причины плагиата, которые неспецифичны для России и связаны с деформацией понятия о научном знании в современной образовательной системе. Во-первых, знание сегодня по большей части рассматривается как готовый продукт (ср. тестовые методы оценки и другие квантифицированные технологии преподавания), тогда как настоящее научное знание есть работа («научная работа»), процесс методической добычи и проверки знаний. Результат работы, например, текст с его изложением, можно похитить, самое работу — нельзя. Когда же работа подменяется ее продуктом, возникает соблазн завладеть им вообще без всякого труда, например, списать, «скачать из интернета». Во-вторых, в современном высшем образовании размывается различие между знанием и практическим умением (ср. постоянные попытки нацелить образование на «практическое применение»). Первое преподается через дискретно-знаковые системы коммуникации, через абстрактные понятия, предполагающие возможность творческой переформулировки ранее имевшегося знания, реинтерпретацию, приращение Логоса, тогда как второму обучают посредством точного миметического воспроизводства («делай как я»). Например, практическое владение языком, которому человек обучается, подражая своим собеседникам, — не то же самое, что знание структуры языка, и может вполне обходиться без такого знания. Университетское образование включает в себя некоторые практические умения, например, обучение тем же иностранным языкам, однако ядром его все- таки должно быть преподавание знаний; когда же знания рассматриваются по образцу умения, то вновь возникает соблазн плагиата — если можно буквально повторять за преподавателем, почему нельзя скопировать чужой текст?

Все это очень общие, анонимные причины академического плагиата, хотя на самом деле, конечно, каждый его случай имеет свое имя и фамилию, обычно даже сразу несколько: при аттестации фальсифицированных работ в плагиате соучаствуют сам плагиатор и те, кто ему попустительствует, утверждая его подделку. Следует повторить: ставшая массовой практика плагиата подрывает не материальные интересы отдельных ученых и даже не этику обращения с чужими научными достижениями (дело тут не в собственности и не в личном приоритете); деформируется самая суть профессиональной работы исследователей и университетских преподавателей.

Указанные причины необходимо иметь в виду, чтобы понять ту социальную среду, в которой процветает плагиат, которая терпимо относится к нему, а при его разоблачении не столько возмущается, сколько усмехается, дивясь ловкости и наглости жуликов. Не будь такой питательной среды, плагиат сводился бы к немногим скандальным нарушениям, которые можно было бы легко пресекать. Без работы с этой средой никакие административные меры по наказанию выявленных плагиаторов не дадут эффекта, на место наказанных просто придут другие, более хитрые (это обычная проблема борьбы с коррупцией, а плагиат — есть одна из форм коррупции, «порчи» нравов).

Плагиат в науке: круглый стол в РГГУ
11 июня 2014 г.

О масштабах распространения некорректных заимствований⁴ в научных квалификационных работах можно судить по публикациям сети «Диссернет», которая на начало ноября 2014 г. выявила более 2300 несамостоятельно написанных диссертаций, из них почти 1000 приходится на экономические науки. Такие объемы не могли появиться случайно. Они свидетельствуют о формировавшейся на протяжении многих лет системе профанации науки, к которой тем или иным образом были причастны отдельные доценты и профессора, диссертационные советы и даже эксперты ВАК⁵. Другим звеном системы стали научные журналы, в которых в соответствии с Положением о присуждении ученых степеней должны публиковаться результаты диссертационных исследований на соискание степени кандидата и доктора наук.

Распространению некорректных заимствований в научных статьях способствуют отсутствие развитой системы рецензирования поступивших статей, практика платных публикаций⁶, а также вхождение в редколлегии журналов лиц, которые, по данным «Диссернета», так или иначе, фигурировали в деятельности «фабрик фальшивых диссертаций». Например, в редакционный совет и редакционную коллегию журнала «Экономические науки» в ранге заместителя главного редактора входит Ф. Ф. Стерликов, который сопроводил десятки диссертаций с некорректными заимствованиями⁷. Заместителем главного редактора журнала «Инновации и инвестиции» является А. Ю. Егоров, долгое время выступавший экспертом ВАК⁸, на его счету также десятки аспирантов и соискателей, подготовивших диссертации с массовыми некорректными заимствованиями. Присутствие таких лиц в редакционных советах увеличивает тенденцию соответствующих журналов к получению и публикации статей с некорректными заимствованиями.

Помимо этого, сегодня фактически отсутствуют санкции для научных журналов за публикацию неоригинальных материалов. В течение последних лет Министерство образования и науки Российской Федерации (Минобрнауки) планировало ужесточить требования к журналам, входящим в перечень ВАК. В 2013 г. Минобрнауки был подготовлен проект Положения «О правилах формирования перечня рецензируемых научных изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук». В пункте 4 данного проекта указывалось, что «редакции совместно с авторами несут ответственность за оригинальность, объективность и обоснованность публикуемых материалов», таким образом, предусматривалась ответственность журналов за публикацию материалов, в которых присутствуют некорректные заимствования.

Однако в итоговый приказ Минобрнауки от 25 июля 2014 г. № 793 с длинным названием «Об утверждении правил формирования в уведомительном порядке перечня рецензируемых научных изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук, и требований к рецензируемым научным изданиям для включения в перечень рецензируемых научных изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук» норма об ответственности журналов из списка ВАК за публикацию неоригинального материала не вошла.

Таким образом, в сфере присуждения ученых степеней и публикации результатов научных исследований складывается парадоксальная ситуация, когда фактически введен срок давности на обжалование несамостоятельно (т. е. с массовыми некорректными заимствованиями) написанных диссертаций и научных статей.

Сегодня научные журналы, как правило, публикуют извинения «авторов» за некорректное использование чужого текста. В то же время случаи публикации опровержения крайне редки. Пожалуй, самый известный случай в экономической науке — опровержение статьи за подписью Н. Бекетова «Перспективы развития национальной инновационной системы России» в самом авторитетном российском экономическом журнале «Вопросы экономики»⁹. Статья Бекетова, опубликованная в «Вопросах экономики» (2004, № 7) представляла собой прямое копирование и рерайтинг статьи О. Голиченко «Национальная инновационная система России и основные направления ее развития», опубликованной в журнале «Инновации» (2003, № 6).

Новые требования к журналам из перечня ВАК , введенные в 2014 г., носят в основном формальный характер (регистрация в качестве СМИ, периодичность выпусков не менее 8 выпусков за два года, выход в свет в течение не менее двух лет, наличие не менее 8 кандидатов и докторов наук в редколлегии, регистрация в РИНЦ, наличие сайта в сети интернет и т. д.).

Единственным качественным требованием к журналам из списка ВАК выступает обязательство осуществлять рецензирование всех поступающих в редакцию материалов. Рецензентами должны выступать признанные специалисты, имеющие в течение последних трех лет публикации по тематике рецензируемой статьи.

Система экспертной оценки научных публикаций в России, в особенности в гуманитарных науках, еще только формируется. Сегодня ряд научных журналов принимает статьи только в сопровождении с уже готовой рецензией. Трудно усомниться в том, что автор статьи найдет рецензента, готового предоставить положительный отзыв.

На сегодняшний день санкции за публикацию статей с некорректными заимствованиями в условиях формирования экспертного механизма отсеивания публикаций фактически отсутствуют. Не ясна ответственность экспертов за предоставление положительного отзыва на статью с массовыми заимствованиями. Новыми требованиями к журналам из перечня ВАК не предусмотрен механизм их исключения из списка за систематическую публикацию неоригинальных статей. По нашему мнению, это во многом связано с тем, что на сегодняшний день масштабы проблемы по-прежнему неизвестны. И экспертному сообществу придется активно подключиться к исследованию масштабов некорректных заимствований не только в диссертациях, но и в научных публикациях.

Плагиат в науке: круглый стол в РГГУ
11 июня 2014 г.

Одним из таких признаков являются арифметические несоответствия. Скажем, в работе¹⁰ количество клинических наблюдений не совпадает с суммой тех же наблюдений, разделенных на отдельные случаи (16 + 5 + 6 = 27 < 44): «Из 44 клинических наблюдений с AM у 16 (36,4 %) гистологически подтверждена IV, а у 28 (63,6 %) III стадии распространенности процесса (по классификации Л. B. Адамян, 1993, 1996). При макроскопическом исследовании форма матки была преимущественно округлой, орган был увеличен в переднезаднем размере, неравномерно плотной консистенции, с поверхностью мраморного вида. В 16 (61,5 %) случаях была утолщена задняя стенка, в 5 (19,2 %) передняя и в 6 (23 %) стенка в области дна матки (здесь и далее выделения мои. — М. Г.)». Понять причину этого помогает сравнение с источником¹¹: «Из 52 наблюдений с AM, по классификации Л. В. Адамян [11, 12], 38 (73,1 %) были с поражением I–II стадии (ЭО локализовались в пределах подслизистого и среднего слоев миометрия) и 14 (26,9 %) — III–IV стадий (ЭО занимали всю толщу миометрия, распространялись на серозную оболочку матки или брюшину малого таза). При макроскопическом исследовании форма матки была преимущественно округлой, орган был увеличен в переднезаднем размере, неравномерно плотной консистенции, с поверхностью мраморного вида. В 32 (62 %) случаев была утолщена задняя стенка, в 9 (17 %) передняя и в 11 (21 %) стенка в области дна матки» (все сходится: 32 + 9 + 11 = 52).

Встречаются и еще более точные совпадения, которые являются очевидным признаком заимствования. Сравним источник¹²: «При математическом анализе с использованием парного t-критерия зарегистрированы статистически достоверные различия между величинами концентраций Ig А в периферической крови у групп больных псориазом, которым в комплексе терапевтических мероприятий назначали имунофан и традиционные лекарственные препараты (соответственно, 1,69 ± 0,15 мг/мл и 4,89 ± 0,18 мг/мл; р < 0,001). Вышеизложенное убедительно демонстрирует благоприятное влияние имунофана на содержание Ig А в кровяном русле. Среди пациентов, лечившихся традиционными медикаментозными средствами, содержание Ig А в сыворотке крови после проведенной терапии оставалось достаточно высоким, в 2,8 раза превышая контрольные величины (р < 0,001)», — и вторичный текст¹³: «При математическом анализе с использованием парного t-критерия зарегистрированы статистически достоверные различия между величинами концентраций Ig А в периферической крови у групп больных микробной экземой, которым в комплексе терапевтических мероприятий назначали циклоферон и традиционные лекарственные препараты (соответственно, 1,69 ± 0,15 мг/ мл и 4,89 ± 0,18 мг/мл; р < 0,001). Вышеизложенное убедительно демонстрирует благоприятное влияние циклоферона на содержание Ig А в кровяном русле. Среди пациентов, лечившихся традиционными медикаментозными средствами, содержание Ig А в сыворотке крови после проведенной терапии оставалось достаточно высоким, в 2,8 раза превышая контрольные величины (р < 0,001)». Назначение разных лекарств при разных заболеваниях якобы привело к ровно той же разнице в измеряемой величине по сравнению с (разными) контрольными группами.

Аналогично, в тексте диссертации про гельминтов Чечни¹⁴ списана глава из книги¹⁵. При списывании «Махачкалинский комбинат» был заменен на «Грозненский комбинат», а количественные данные по вскрытиям — обнаруженная гельминтофауна — остались прежними.

Иногда следы списывания, точнее, переписывания, остаются в тексте. Скажем, в тексте диссертации о желудочно-кишечных кровотечениях на фоне сердечно-сосудистой патологии¹⁶ естественно выглядел следующий абзац: «В зависимости от нозологии заболевания, приведшей к желудочно-кишечному кровотечению, отдавалось предпочтение большего использования того или иного препарата. Это предпочтение вырабатывалось с учетом чисто теоретических соображений и показаний к применению того или иного лекарства. Так, например, мы ограничивали применение протаминсульфата у больных атеросклерозом, учитывая возможность прогрессирования ишемической болезни сердца в результате повышенной инактивации эндогенного гепарина, больным портальной гипертензией старались вводить большие дозы викасола, у больных раком желудка предпочтение отдавалось хлористому кальцию, викасолу и дицинону». Однако перечисление сердечно- сосудистых заболеваний и выделение в особую группу больных становится явно неуместным в контексте работы об истечении лимфы после мастэктомии вследствие рака молочной железы¹⁷: «В зависимости от степени злокачественного поражения молочной железы и объема оперативного вмешательства, приведшего к развитию постмастэктомической лимфореи, отдавалось предпочтение большего использования того или иного препарата. Это предпочтение вырабатывалось с учетом чисто теоретических соображений и показаний к применению того или иного лекарства. Так, например, мы ограничивали применение протаминсульфата у больных атеросклерозом, учитывая возможность прогрессирования ишемической болезни сердца в результате повышенной инактивации эндогенного гепарина, больным портальной гипертензией старались вводить большие дозы викасола, у больных раком желудка предпочтение отдавалось хлористому кальцию, викасолу и дицинону».

Наконец, сделанные при некритичном переписывании утверждения могут прямо противоречить фактам. Скажем, если переписать текст из статьи про жужелиц Молдовы¹⁸ сначала в монографию про жужелиц Дагестана¹⁹, а потом и в кандидатскую диссертацию²⁰, то неизбежны неверные утверждения просто из-за существования видов, живущих в Молдове, но не на Северном Кавказе²¹.

Поскольку систематическое исследование биологических и медицинских диссертаций не закончено, не представляется возможным оценить частоту различных типов фальсифицированных диссертаций. Помимо очевидных случаев тотального списывания, целым куском (рис. 1) или компиляцией из нескольких источников (рис. 2), заметную роль играют случаи, которые можно отнести к серой зоне. В кандидатских диссертациях очень часто встречаются стандартные обзоры, перекочевывающие из одной диссертации в другую в пределах одной исследовательской группы; при этом, естественно, совпадают, с точностью до порядка ссылок, списки литературы (рис. 3). Результаты же работ могут быть вполне оригинальны. Хотя и формально, и содержательно такая практика недопустима — обзор является важной частью исследования, — все же такое нарушение представляется менее серьезным, чем тотальное списывание, фальсификация результатов или переписывание выводов. Видимо, следует признать допустимым совпадение в описании стандартных методов, но не методов, разработка которых представляется как достижение автора (например, новые типы операций или экспериментальных методик). Следует отметить, что традиционная структура диссертации, в которой разделяются методы и результаты, затрудняет разграничение подобных случаев, по крайней мере, для эксперта, не являющегося узким специалистом в теме работы.

Сложности другого рода, встречающиеся не только в естественных и технических науках (но, видимо, более распространенные в них, чем в общественных, вследствие большей доли статей, написанных группами соавторов), представляют случаи включения соавторами одного и того же текста в свои диссертации. В принципе это можно признать допустимым, но при этом должно быть явно указано неразделимое соавторство или авторство отдельных фрагментов. Особую проблему представляют заимствования из разного рода отчетов и подобных коллективных трудов. Во-первых, их сложно обнаруживать; во-вторых, совершенно невозможно вычленить вклад автора диссертации. Впрочем, в любом случае, если такой отчет не указан в качестве источника или публикации, следует признать факт недокументированного заимствования, нарушающего Положение.

Следует повторить, что фальсификация диссертационных результатов и наблюдений представляет серьезную опасность. Ложные данные, будучи приняты за достоверные, могут стать исходной точкой для последующих исследований. Недостоверные выводы влияют на оценку лекарств и способов лечения, искажая клиническую практику. Существование «диссертационных фабрик» в научных и медицинских учреждениях должно являться поводом для пересмотра результатов любых клинических испытаний, проведенных с участием этих учреждений.

Автор выражает благодарность В. В. Власову, А. В. Заякину, А. В. Маталину, С. А. Пархоменко и А. А. Ростовцеву за некоторые из обсуждаемых примеров, а также всем активистам «Диссернета».


Рис. 1. Кандидатская диссертация по медицине (Апресян С. В. (2012). Оптимизация временных зубных протезов из полиуретана. Дисс. канд. мед. наук. Москва). Тотальное списывание. Цветом показаны страницы, содержащие недокументированные заимствования.


Рис. 2. Докторская диссертация, технические науки (Александров А. А. (2005). Разработка элементов теории, техники и технологии безопасного хранения жидкого углеводородного топлива. Дисс. докт. техн. наук. Уфа). Компиляция из минимум девяти источников. Цветом показаны страницы, содержащие недокументированные заимствования.


Рис. 3. Кандидатская диссертации по медицине (Вышиванюк В. А. (2012). Профилактика нарушений микроциркуляции в тканях пародонта у курящих с эндотелиальной дисфункцией. Дисс. канд. мед. наук. Москва). Заимствования в обзоре и совпадения в списке литературы. Цветом показаны страницы, содержащие недокументированные заимствования.

Плагиат в науке: круглый стол в РГГУ
11 июня 2014 г.

Таким образом, мы видим, что десятки диссертаций с признаками некорректных заимствований проходили через совет под руководством членов экспертных советов ВАК, а в последний период перед началом деятельности «Диссернета» и сам председатель ВАК был «в подчинении» у Архиповой по институту и у Минаева по редакции «Экономического журнала». За последние пятнадцать лет сложились прочные структуры, которые контролируют все поле. Одни и те же люди держат ключевые посты в аттестационной системе, в вузовской иерархии, в печатных изданиях. Куда ни пойдешь, ты будешь иметь дело с теми же фигурами как членами диссертационных советов, ректорами и проректорами, советниками на всех уровнях, главными редакторами.

2 июля 2004 г. прошла защита Бадренковой, а 1 октября была защищена та же самая работа под руководством проф. Стерликова. Но автором ее был уже В. А. Денисов, и называлась она не «Становление и развитие системы управления корпоративными отношениями в российской промышленности», как у Бадренковой, а совсем напротив: «Формирование агентских корпоративных отношений в переходной экономике России». После лета ни у Надежды Ивановны, ни у остальных членов совета не осталось никаких воспоминаний о защищенной перед отпуском работе ее ученицы — теперь, когда те же идеи и положения защищал в ее присутствии Денисов. И профессор Стерликов, читавший одну диссертацию как оппо- нент, а другую как руководитель, тоже, видимо, не заметил идентичности текста. Или защиты не было вообще?

Я описала один случай. Но он показателен, и еще полсотни ничего не прибавят по сути. РГГУ — фрактал всей ситуации в стране. В целом наиболее грязные — советы по экономике, и РГГУ заработал себе позорную репутацию именно благодаря совету по экономике. Но зачем мы будем совать нос не в свое дело? Порочить свой университет? Мы не будем выносить сор из избы, пока он не достигнет потолка и не вынесет вон нас самих.

Менее опасно заимствовать из иностранной литературы: в этом случае тоже маленький цех, но в нем почти нет специалистов, занимающихся одним и тем же. Если ты единственный специалист по Галену, можешь быть уверен, что никто в России ни Галена не читал, ни литературы о нем, а по-русски не читают коллеги на Западе. Но здесь для заимствования нужен совершенно иной уровень квалификации. Квалификация и этос не одно и то же, но, как правило, труженик, читающий Тексты пирамид, самим этим углубленным занятием так огранен, что не ворует. Кроме того, даже не вполне самостоятельные, но требующие владения разнообразными сложными навыками произведения приносят на российскую почву знание, которого здесь нет. Не так и плохо.

Присвоение ученых степеней иногда имеет смысл престижного потребления и напоминает покупку буржуа дворянских титулов или выдачу купцами дочерей за захудалых дворян. Украшающие свои особняки нувориши нуждаются в консультациях искусствоведов, чтобы «выглядеть». В галерее «Волхонка Гранд» они покупают сомнительного Брейгеля и камины XVI века, но им самим, без консультантов, нравится китч, который там тоже есть. Все престижное можно купить. Не разбираешься сам, наймешь искусствоведа. Не напишешь диссертацию сам — наймешь того, кто напишет. Какая разница-то? Первое не криминал, второе тоже, потому что образ жизни современного горожанина, в отличие от деревенской бабки, а не только от Микеланджело, — не творчество, не производство, а потребление.

Конечно, украшение себя ученой степенью — редко простая декорация. Для депутатов ученые степени служат своего рода средством отмывания средств. Хозяин фармакологической фирмы идет в депутаты, чтобы содействовать своему бизнесу, бизнес переводит на родственников и защищает диссертацию. Имея право заниматься параллельно с депутатскими обязанностями только научной и педагогической деятельностью, он легализует свои доходы, становясь псевдопрофессором псевдовуза.

Кроме начальников тащат готовые тексты студенты и вообще все обучающиеся. Здесь играют роль иные процессы, хотя снова в центре деятельность как исключительно потребление готового. Знание перестало отличаться от готовой ничьей информации и лишилось отпечатка личности. Нет ничего авторского в расписании электричек, а информация-то ценная!

Мы не пишем от руки и не можем узнать написанное по почерку, и наш стиль стандартизуется все более и более, а язык кодифицируется. Редакторы научных книг работают на унификацию, чтобы не было инверсий, вариантов написания, непривычных слов, устарелых управлений, неожиданных смыслов, упраздняется синонимика, многозначность. Всеобщая грамотность и громадное производство текстов отчуждают нас и от собственного, и от чужого словесного выражения.

Мы все знаем, что такое это отчуждение, о котором заговорили во времена Просвещения, о котором писали и К. Маркс, и Э. Фромм, — отчуждение рабочего при изготовлении только рукавов, при выполнении только одной функции и равнодушии к целому. Попробуйте задать какой-либо нестандартный вопрос смотрителю музея: «Вам не кажется, что эта картина сейчас упадет?» «Выход направо», — ответят вам; или: «Гардероб внизу»; или: «Билеты в кассе». В информационном обществе отчуждение как продукт цивилизации принимает форму отчуждения от собственного слова, а следовательно, неотличения его от чужого. Мы живем в мире готовых вещей, которых мы не создавали, и о том, как они созданы и функционируют, имеем представления примерно такие, как у дикарей о движении звезд или созревании кокоса. Наше обращение с компьютером похоже на магические действия. Что происходит в процессоре, знают маги-айтишники, а «пользователи», юзеры, знают магические комбинации клавиш. «Сезам, откройся», — говорим мы своей машине, и она слушается. Все меньше и меньше людей делают что-то своими руками или своей головой. Потребление готового и комбинации готового. Пишем по правилам, лечим по протоколам, учим по программам, кроим по лекалам. Это глобальная цивилизация, это ее унифицирующая мощь.

Допустим, меры по предупреждению плагиата и наказанию фальсификаторов приведут к тому, что диссертаций «под ключ» писать больше не будут. Но все-таки придется признать, что институт защит устарел. И тот диссертант, который пишет диссертацию «по-настоящему», думает с досадой: столько лет пишу, чтобы прочли три человека?! Я уже упоминала, что контингент фальшивых ученых составляют также практики. Для многих медиков, педагогов, управленцев, юристов (про инженеров ничего не знаю) писание научных трудов ненужная, навязанная вещь, но необходимая не просто для карьерного роста, но и для того, чтобы делать дело на том уровне, куда без ценза не пропустят. «Чем писать статьи ради индекса цитирования, я лучше проведу еще испытания своего препарата, от которого будет польза!» — говорит мне солидный ученый-медик. С соответствующими изменениями то же могут сказать о восходящем к Средним векам правиле изготовлять для приема в цех свой chef-d’oeuvre и те хирурги или педагоги, которые с ненавистью отрываются от «настоящего дела» для написания никому не нужных кирпичей.

Один из способов изменить эту систему — упразднить ВАК и передать присуждение степени самим научным учреждениям. Создать постепенно рынок репутаций. «Вы защищались в «минаевском» совете? Ваш руководитель (оппонент) Стерликов? Позвольте вам выйти вон». Но процесс этот очень долгий, а внутрицеховое очищение чрезвычайно затруднено, потому что вместо универсальных ценностей, на которые в таком случае люди должны были бы ориентироваться, преобладают ценности корпоративные. Они и ведут к укрывательству воров. Сергей Пархоменко в своем выступлении на круглом столе (см. выше ссылку) нарисовал впечатляющую картину диссертационной мафии экономистов, работавшей в РГГУ в течение примерно 12 лет. Хотя позорная картина происходящего в РГГУ убедительно была нарисована именно Пархоменко, а не мной, в общую видеозапись круглого стола, выложенную в интернете²⁷, не включили мое выступление; почему-то именно оно содержало самый неприятный компромат.

«Криминал» состоял в демонстрации фрагментов видеозаписи заседания «минаевского» совета, на котором рассматривались присланные из Минобрнауки претензии «Диссернета» к трем диссертациям с некорректными заимствованиями. Позже мне передали, что в случае обнародования этого материала будет уволен оператор, делавший съемку. Иными словами, оператор был взят в заложники. Я не обнародовала этот материал, но здесь и сейчас хочу о нем поведать. Это не был ни в коем случае секретный или закрытый материал. Несколько лет назад ВАК обязал советы вести видеозапись всех заседаний. Оператор, который обычно ведет такую запись, получил заявку и записал заседание, выполнив, таким образом, свои служебные обязанности. ВАК нигде не разъясняет статус этих записей, но если защиты и заседания диссертационного совета являются в принципе открытыми, то как могут быть закрытыми их записи? Между тем оператора хотели уволить за то, что он не «запаролил» запись, и поэтому у меня была возможность, когда я работала с ним по проекту видеомемуаров ветеранов классической филологии, обнаружить и переписать заинтересовавший меня материал. Ректор РГГУ обратился в ВАК с просьбой о закрытии «минаевского» совета, но этот видеоматериал все равно представлялся слишком опасным.

«Кино» — не текст, оно обладает такой силой подлинности и такой гоголевской выразительностью… От материалов «Диссернета» отмахиваются: мало ли что вы там нашли, вы не специалисты, идите в ВАК! А вот эти люди в собственном соку…

Я не могу показать этот кукольный театр на страницах журнала. Но постараюсь немного о нем рассказать. В долгом разбирательстве мое внимание обратили на себя несколько моментов. Доцент В. Н. Меркулов, секретарь совета, возмущался тем, что о некорректных заимствованиях говорят не сами обворованные, а какие-то третьи лица. Он не мог понять, зачем это кому-то нужно. «Плагиат, — говорил доцент Меркулов, — такое понятие было и при советской власти». (Это явно как-то легализует такое понятие в мнении говорящего.) Но в то прекрасное время, «если у тебя украли, то ты и идешь в суд». Доцент Меркулов не мог понять, что движет людьми, у которых ничего не украли. «Зачем им это надо? Непонятно». Возмущенное недоумение ученого секретаря все возрастает, и он высказывает предположение, что задача «Диссернета» просто прекратить «всю эту деятельность». Помолчав, добавляет: «Научную». Ведь дело дошло до того, что люди боятся писать диссертации, боятся оппонировать!

Заявления по поводу некорректных заимствований были поданы в ВАК от имени конкретных лиц, чьи имя-фамилия-отчество и адрес были указаны. В. В. Минаев задался вопросом: а нельзя ли считать их анонимами, чтобы просто не рассматривать эти заявления как анонимки? Ученый секретарь, законник, клеймил жалобщиков «Диссернета» за то, что они назвали свои бумаги «апелляциями», хотя «апелляции» можно подавать только до утверждения степени в какой-то срок. Но с яркой идеей Минаева считать человека с именем, отчеством и фамилией анонимом он, потупясь, не согласился.

Проверкой претензий к диссертациям занимались члены совета. Ни таблицы, ни колонки сопоставлений донорского текста и текста реципиента они не сочли доказательствами некорректных заимствований. Не сочли, и все.

Работой А. Ю. Горохова занимался член диссертационного совета проф. Б. К. Тебиев. Он заметно волновался. В своей защите Горохова он использовал несколько тактик. Одна состояла в игре на повышение, другая в игре на пониже- ние, а третья — в политической оценке деятельности «Диссернета». Плагиат, говорил профессор Тебиев, — это «по большому счету, когда крадут чужие мысли, не какие-то слова, а чужие мысли». Горохову, дескать, вменяется заимствование просто стандартных «заходов», речевых формул, а работа при этом совершенно самостоятельная и оригинальная. Но в таблицах «Диссернета» всякий может видеть одну за другой идентичные страницы текста. Выходит, «слова и выражения» заимствованы десятками страниц, но идеи в них не заимствованы. А где же они тогда разместились, эти идеи? В пробелах?

Второй аргумент состоял в том, что совпадения у всех случаются, вот и Горький однажды напечатал стихотворение Бунина как свое, когда-то он выписал его себе, а через годы позабыл. «Случается со всеми». Завершение речи было более пафосным, профессор Тебиев заговорил о том, сколько зарабатывают эти «компроматчики». Не все в сбивчивой речи профессора мне до конца понятно, поэтому я приведу ее точную расшифровку: «Две странички текста в Ленинской библиотеке, анализа, на двух страничках, а здесь на восьми страничках, они стоят 5000 рублей. Можете себе представить, сколько заплатили человеку? и КТО заплатил за эти вещи? Сейчас 15 000 проанализировано диссертаций, около 800 опубликовано материалов. «Диссернет» собрал полмиллиона денег, как они пишут. Но, по всем моим скромным подсчетам, здесь идут, громадные идут мил-ли-оны на эту работу, на эту подделку. Мы должны, в общем, оценку и политическую дать этому событию».

Теперь совет закрыли. Но в нем состояли практически все профессора эконо- мического факультета, ведущие преподаватели и главы кафедр Института экономики, управления и права РГГУ. Стало быть, санации подлежит весь Институт и все руководство, которое десяток лет не могло не знать о существовании подобной помойки.

Создание мафии по модели складывания научной школы, мне кажется, показывает в микромасштабе и то, как формируется в целом правящий класс. Особенность его в том, что этот правящий класс только потребитель. Он паразитический в такой мере, в какой не были ни дворяне, ни буржуа, ни даже рабовладельцы. Он не защищает отечество в латах или на истребителях, он не поддерживает его экономику производством, пусть даже при жестокой эксплуатации. Он не создает духовных ценностей в рамках благородного досуга. Он производит власть, все остальное он потребляет.

Специфика академического плагиата, Сергей Зенкин, Российский государственный гуманитарный университет;
Некорректные заимствования в журналах: отдельные случаи болезни или эпидемия?, Анна Абалкина, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации;
Заимствования и фальсификации в диссертациях по естественным наукам, Михаил Гельфанд, Институт проблем передачи информации им. А. А. Харкевича РАН;
Письмо Леонида Баткина, ИВГИ РГГУ.

Плагиат в науке: круглый стол в РГГУ
11 июня 2014 г.

Участникам круглого стола было также зачитано письмо одного из старейших сотрудников ИВГИ РГГУ, доктора исторических наук Леонида Баткина, в котором он ответил на некоторые из заранее распространенных вопросов для дискуссии:

«Так как состояние здоровья все еще не позволяет мне приехать, чтобы принять непосредственное участие в заседании, прошу зачитать мои мнения по предложенным вопросам.

1. «Плагиат» — термин из Уголовного кодекса. Как пользоваться им в несудебном, неюридическом контексте?
Плагиат — это ограбление в изощренной форме, повышенной социальной опасности. В качестве такового он должен быть указан отдельным пунктом в Уголовном кодексе с санкцией от увольнения с работы и соответствующей записи в трудовой книжке до пятилетнего заключения (может быть, условного). При запрете на пять лет печататься и обнародовании приговора в специальной печати.

2. Есть ли разница между присвоением чужих текстов и чужих идей?
Присвоение чужих ИДЕЙ — это тоже плагиат, если нет должного указания на их конкретный источник. Возможно, это плагиат в смягченной форме. Смягчающим обстоятельством может также служить развитие этих идей или их конкретное эффективное применение.

3. В чем особенность случаев, когда предметом присвоения становятся «ничейные» тексты — или воспринимаемые в качестве таковых («скачанные из интернета»)?
Это тоже воровство со смягчающим обстоятельством. Увольнение, во всяком случае, обязательно.

4. У волны академического плагиата есть причины экономические, социальные, технологические — а есть ли причины собственно академические, обусловленные устройством научно-образовательных учреждений?
Должна быть запрещена защита без предварительного обсуждения на кафедре, а также после провала защиты повторение ее в другом месте.

5. Почему современная Россия оказалась (если оказалась) особенно беззащитной против эпидемии плагиата?
Современная Россия поражена историческим и, в частности, интеллектуальным СПИДом. Это разлагающаяся страна. Она плетется позади человечества, как известно, отнюдь не только по части плагиата. В науке у нас справедливо ценят добротную осведомленность в предмете изысканий, но не придают обычно значения новизне и оригинальности подхода и выводов. Кроме того, научная среда, боюсь, непоправимо заражена мнимостями, бездарностями, псевдоучеными и чиновниками. Меньше всего ценится талант, взамен — должности и регалии.

6. Является ли плагиат диссертаций повсеместным в России, или же он локализован в отдельных регионах, дисциплинах, вузах, советах?
Современная Россия стала особенно приверженной к плагиату, начиная с советских времен, потому что «современной» ее позволительно назвать процентов на 10–15. Главное — в социальном состоянии населения, в политическом режиме, в отсутствии безусловного права на собственность (в частности — интеллектуальную): «демократия» по вертикали, отсутствие правосудия, падение средней и высшей школы, милитаризм и ксенофобия, воровство сверху донизу. Если в экономике рейдерство — обычное и почти государственное обыкновение, то захватить чужой текст — что же здесь особенного?
Я не ожидаю перемен относительно массового плагиата — пока не переменится ВСЕ».

Специфика академического плагиата, Сергей Зенкин, Российский государственный гуманитарный университет;
Некорректные заимствования в журналах: отдельные случаи болезни или эпидемия?, Анна Абалкина, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации;
Заимствования и фальсификации в диссертациях по естественным наукам, Михаил Гельфанд, Институт проблем передачи информации им. А. А. Харкевича РАН;
Мафия и школа, Нина Брагинская, Российский государственный гуманитарный университет.

Роман Русанов - директор департамента инвестиций и внешнеэкономической деятельности администрации Владимирской области

Новогодние каникулы продолжаются, но не для всех они являются выходными. В воскресенье Владимир посетил Андрей Заякин, в сети больше известный под псевдонимом Dr. Z. Андрей – одна из ключевых фигур «Диссернета», проекта, разоблачающего кандидатов и докторов наук, которые допустили некорректные заимствования в текстах диссертаций, защищённых как свои.

Отношение к «Диссернету» варьируется. Кто становится мишенью расследований, тем приходится придумывать оправдания, причём весьма нелепые. Минобрнауки и Высшая аттестационная комиссия недовольны. Участники проекта требуют лишать степеней проштрафившихся «учёных», подают апелляции, приходят на «свежие» защиты, чтобы продемонстрировать «научные достижения» соискателя во всей красе. Что касается общественности, то реакция неоднозначная. Новейшая история России – пример масштабного воровства, оттого манипуляции с диссертациями кажутся чем-то несущественным. Ну, подумаешь, один списал у другого часть текста и не сделал ссылку.

Сам Андрей Заякин уверен в том, что выбрано верное направление. Одержаны победы. Из последнего – лишение степени экс-министра сельского хозяйства Елены Скрынник. Массовое разжалование коснулось защитившихся в печально известном «даниловском» диссертационном совете при МПГУ и самого молодого в стране доктора наук Галины Жуковой. «Диссернет» раскрывает не только отдельных списывателей, но и целые фабрики по производству профанации, где чётко прослеживается связь определённого набора научных руководителей, их диссертантов и оппонентов.

Владимирская область «прославилась» своим депутатом Госдумы Игорем Игошиным. Его способ компиляции диссертационного исследования – «шоколадно-мясной». В чужой работе по кондитерской отрасли сорта шоколада были заменены на различные категории мяса. Оттуда же перекочевали и статистические данные, которые в новой «диссертации» потеряли не только смысл и актуальность, но и стали, по сути, профанацией исследования.

Не одним Игорем Николаевичем (который во Владимире редкий гость) всё ограничивается. Местный клубок будет распутываться. Среди чиновников и депутатов наблюдается много кандидатов и докторов наук, что, исходя из практики, сулит феерические перспективы, как только будут получены результаты анализа их работ.

Среди первых официальных лиц Владимирской области, обладающих ученой степенью и попавших в поле зрения исследователей  – Роман Русанов, директор департамента инвестиций и внешнеэкономической деятельности администрации области.

Сравнительно молодой чиновник и бывший депутат Заксобрания в своё время отучился на журналиста в «политехе». В 2012 году в родных стенах защитил диссертацию... по экономике: «Стратегическое управление программами регионального развития: на примере регионов ЦФО».

Надо сказать, что Владимирский госуниверситет до этого ещё не попадался на производстве сомнительных диссертаций. Хотя задел имеется. Скандал с плагиатом, осуществлённым профессором Гуляевой, прогремел на федеральном уровне, был доведён до суда и штрафа. Благодаря Русанову, вероятно, эффект будет усилен. К величайшему сожалению – вуза, «научницы» Светланы Башариной и оппонентов в лице Константина Хартановича и Евгения Ломова.

Вернёмся к диссертации. 34 из 172 страниц текста содержат некорректные заимствования. Проще говоря: переписано из источников, на которые ссылок нет. Ссылка предполагает не упоминание в списке литературе, а кавычки, постраничные сноски, где указано конкретное место (если из книги, то страница), откуда взят тот или иной фрагмент. Диссертация – это не реферат, не пересказ. Требуется самостоятельность, творчество, новаторство.

Самый большой массив в диссертации Романа – 17 страниц, практически сплошняком, подряд списанных с «Руководства к Своду знаний по управлению проектами» (Руководство PMBOK® / Издатель: Project Management Institute, Inc. 14 Campus Boulevard Newtown Square, Pennsylvania 19073-3299 USA // 2004).

Напомним, что Русанов был федеральном комиссаром «Наших». Не с руки ему, патриоту, как говорится, тащить в Россию всякую американщину. Судя по содержанию работы, он так не думал.

В списке используемой литературы куцее упоминание PMBOK имеется, что лишь усугубляет положение соискателя. Если используешь источник, то изволь указать в диссертации, что именно ты взял из него. На это он, разумеется, пойти не мог. Не закавычишь же 17 страниц, идущих друг за другом. А так и указание на книгу как бы присутствует, и раздувание объёма (за счёт копипаста) сделано.

После промежуточных итогов проверки диссертация требует тщательной вычитки и сличения с иными текстами. Не удивимся, что там будет обнаружено ещё что-нибудь интересненькое и трагикомичное. Сейчас же представляем вашему вниманию постраничное сравнение (находится в галерее) опуса белодомовского чиновника с заокеанским «Руководством». Глубоким рерайтингом он не стал себя утруждать. А зачем? Ведь и так прокатило. Наверное, на это и был расчёт. Правда, он не оправдался.

В настоящее время общественники готовят документы, неободимые для лишения Русанова учёной степени кандидата экономических наук в соответствии с российским законодательством.

Специалисты всероссийского сетевого сообщества «Диссернет» нашли некорректные заимствования в диссертации ведущего консультанта департамента дорожного хозяйства и транспорта Кировской области Антона Шехирева. Тема его исследования звучала так: «Развитие франчайзингового предпринимательства в Российской Федерации».

Свою работу Шехирев защитил в 2010 году, выполнил ее в Вятской государственной сельскохозяйственной академии, а ведущей организацией стал Вятский государственный университет. Научным руководителем специалиста был профессор Василий Беспятых, а официальными оппонентами — Валерий Попков и Виктор Титов.

На страницах диссертации Шехирева специалисты «Диссернета» нашли некорректные заимствования из шести чужих аттестационных работ и публикаций. Из 138 страниц работы только в 49-ти не выявлено заимствований, отмечено в выводе сетевого сообщества. Заметим, что 22 страницы в диссертации, которые включают титульный лист, оглавление, введение, список литературы и тому подобное не подлежат текстовому анализу.

Специалисты «Диссернета» посчитали, что совершен подлог исследования: на стр. 29 систематически заменяется «2008 г.» на «2009 г.», причем фактические данные не модифицируются. Аналогичный подлог имеется на стр. 30–41. «Тем самым приводимые данные становятся неотносимыми к предмету исследования, что превращает их в бессмыслицу», — написано в заключении.

Антон Шехирев в беседе с корреспондентом «7х7» не согласился с выводами экспертизы:

— Все данные я брал только из официальных источников: книги и журналы. Если будет официальная процедура аннулирования диссертации, то я ничего поделать не смогу. Я положительно отношусь к деятельности «Диссернета». Я о них слышал, но раньше не сталкивался, так как не работаю в этой сфере.

Начальник отдела департамента дорожного хозяйства и транспорта Кировской области Альберт Запольских и начальник отдела транспортного комплекса Венера Вылегжанина отказались комментировать степень компетентности своего сотрудника.

Редакция «7х7» предлагает ознакомиться с экспертизой, проведенной «Диссернетом».

Продолжение обсуждения здесь.

Один из основателей сетевого сообщества «Диссернет» Андрей Заякин счел оправдания консультанта департамента дорожного хозяйства и транспорта Кировской области Антона Шехирева по поводу некорректного заимствования в его кандидатской диссертации неубедительными.

— Господин Шехирев заявил какую-то бессмыслицу про «официальные источники». Пользоваться диссертант может чем угодно, вот только надо ставить кавычки в начале и конце цитаты и указывать, откуда что взято. Если это не сделано хотя бы для одной фразы — все, диссертация должна была быть снятой с защиты. Шехирева четко попросили объяснить, каким образом двенадцать страниц из работы Рыковой 2008 года пришли в его работу 2010 года и остались в ней жить на страницах 29–41 сплошным куском. Он этого объяснить не может. То же самое с остальными многостраничными фрагментами чужих работ. Если Шехирев человек чести, пусть откажется от этой кандидатской и напишет новую. А апелляции к официальному рассмотрению в ВАК — тоже удел тех, кому нечем другим прикрыть свою наготу: всем прекрасно известно из наших расследований, что фальшивыми диссертациями именно в ВАК и торгуют, — отметил Андрей Заякин.

Напомним, специалисты сетевого сообщества нашли на страницах диссертации Шехирева некорректные заимствования из шести чужих аттестационных работ и публикаций. В частности, они посчитали, что совершен подлог исследования: на стр. 29 систематически заменяется «2008 г.» на «2009 г.», причем фактические данные не модифицируются. Аналогичный подлог имеется на стр. 30–41. «Тем самым приводимые данные становятся неотносимыми к предмету исследования, что превращает их в бессмыслицу», — написано в заключении. 

 Антон Шехирев отметил, что при написании работы пользовался данными из официальных источников — книг и журналов. При этом он отметил, что положительно относится к деятельности «Диссернета», а при аннулировании диссертации «ничего поделать не сможет».

Специалисты всероссийского сетевого сообщества «Диссернет» нашли некорректные заимствования в диссертации ректора Вятского государственного университета Валентина Пугача. В 2010 году он защитил работу, посвященную теме взаимодействия качества образования и экономической безопасности вуза, и получил ученую степень кандидата экономических наук.

Диссертация была выполнена на кафедре экономики и предпринимательства института экономики Московской академии экономики и права, а ведущей организацией стал Государственный университет управления. Научным руководителем специалиста был ректор Московской академии экономики и права Владимир Буянов. А официальными оппонентами стали доктор экономических наук, профессор Юрий Кузнецов и кандидат экономических наук, профессор Вера Иванова.

На страницах диссертации Пугача специалисты «Диссернета» нашли некорректные заимствования из двух чужих аттестационных работ. В частности, это оказались диссертации кандидатов экономических наук Натальи Алимовой и Евгения Семченко. Так, из 165 страниц работы заимствования выявлены на 64.

Валентин Пугач назвал совпадения в работе технической ошибкой и уверен, что это недоразумение:

— Мы с ней [Натальей Алимовой] соавторы нескольких учебников и монографий. А Семченко — мой аспирант, он у меня защищался, я был у него научным руководителем. Мы вместе работали над проблематикой, которой посвящена моя научная работа. Если есть какое-то пересечение в содержании, то оно вызвано тем, что мы единомышленники и вместе работали тогда над научной темой.

Кроме того, Пугач связал проведенную экспертизу с предстоящими выборами ректора:

— Я знал, что рано или поздно, учитывая приближение выборов ректора и истечение моего срока, какие-то люди, которые не хотят мне добра, могут разыграть эту карту. Я морально к этому готов, потому что я знаю, как я работал над этой научной работой. Я абсолютно уверен. Если бы мне сказали, что это какие-то посторонние люди, у которых я заимствовал, это одно. А это вообще невозможно. А с этими людьми [Семченко и Алимова] мы вместе работали.

«Сейчас этих липовых ученых лишают степеней пачками»

Один из основателей сетевого сообщества «Диссернет», доктор физико-математических наук Андрей Ростовцев так прокомментировал для «7х7» выполненную диссертационную работу ректора ВятГУ:

— Его аспирант [Семченко] написал кандидатскую работу по экономике. Какой же из него аспирант? Аспирант бывает у защищенного человека. А все свои тексты Семченко защитил раньше [чем Пугач]. Это смешно даже.

Также в «Диссернете» подчеркнули, что ничего не знали о выборах ректора вуза. Экспертиза работы Пугача была проведена еще в сентябре 2013 года. Затем о ней забыли и «случайно обнаружили на складе только несколько дней назад».

Кроме того, Ростовцев рассказал о том, что подобная ситуация, при которой выявляются заимствования у соавторов, довольно распространена:

— У одной работы может быть 10 авторов. И они все по этой работе защитили диссертации. И после этого каждый говорит: «Ну мы же вместе работали». А могло быть и 100 авторов у одной работы. Могло быть и 100 одинаковых диссертаций. У нас в России нет четкого ясного отношения к авторству, авторским правам. И в этом смысле каждый может сказать: «Мы вместе писали». А в Москве есть такой институт при МГУ стран Азии и Африки. Диссертация директора там состоит из кусков чужих, ранее опубликованных работ. Он просто сказал, что он свою докторскую диссертацию писал не быстро. А во время написания у него украли тексты и опубликовали. Каждый изворачивается, как может.

Как уточнил Андрей Ростовцев, в разных случаях подобные ситуации решаются по-своему: например, в физическом обществе есть много работ, которые подписывают сразу 3000 авторов. Но когда проходит защита по такой работе, то от председателя этого сообщества, которое работало над исследованием, просят письменное заявление в диссертационный совет о том, кто внес решающий вклад в эту работу. Это означает, что никто другой больше не будет защищаться по этой работе. В других случаях авторы подают в суд на того, кто списал.

Андрей Ростовцев уверен в том, что сегодня происходит постепенное восстановление фактически разрушенного института репутации в России:

— В последнее время ситуация стала меняться в этом вопросе. Еще летом 2014 года я бы не сказал об этом, потому что это стало видно лишь в конце прошлого года. К нам стали прислушиваться и экспертные советы ВАК. Что-то внутри этой системы изменилось. Сейчас этих липовых ученых лишают степеней пачками. Более того, в экспертных советах ВАК засели те, кто проводит такие липовые защиты. Их сейчас оттуда выгоняют. Недавно выгнали 40 человек, и эта работа продолжается. Есть явно положительный сдвиг. В конце прошлого года он приобрел большие масштабы.

Напомним, что ранее редакция «7х7» писала о плагиате в диссертации ведущего консультанта департамента дорожного хозяйства и транспорта Кировской области Антона Шехирева.

5 января было обнаружено, что в кандидатской диссертации директора департамента инвестиций и внешнеэкономической деятельности обладминистрации Романа Русанова имеются некорректные заимствования из американского «Руководства к Своду знаний по управлению проектами». Сличение текстов показало, что большие массивы из «Руководства» оказались в тексте диссертационного исследования, но без ссылок на первоисточник.

В начале первой рабочей недели 2015 года тема затрагивалась вновь и вновь. Отклика от Русанова пока нет. В телефонном интервью ПроВладимиру его научный руководитель Светлана Башарина сказала, что пока не в курсе, а при указании на суть проблемы стала ссылаться на то, что диссертация была проверена в системе «Антиплагиат». В таком же духе выступил начальник управления научно-исследовательской деятельности ВлГУ Илья Паньшин. В этой связи развёрнутый комментарий ПроВладимиру дал представитель сообщества «Диссернет», кандидат физико-математических наук Андрей Заякин (Dr. Z).

Про взятие чужого
- Нас не удивляет, что почти все чиновники берут чужое, в том числе и интеллектуальной сфере. Нас не удивляет, что некоторые профессора это покрывают. Нас удивляет уровень тех аргументов, которыми некоторые сотрудники вузов объясняют происходящее.

Про «предельно допустимые дозы» плагиата
- Вот доцент Илья Паньшин заявляет: «Мы же не можем говорить, что 100 процентов всех работ не имеют заимствований, не имеют плагиата. Скорее всего, где-то обязательно что-то проскальзывает, только это не должно носить систематичный характер».

К сожалению, доцент Паньшин вданном случае призывает к нарушению норм Положения об ученых степенях. Оно не допускает никаких «предельно допустимых доз» плагиата. Систематично или нет, но Положение четко требует, что не 70% и не 99%, а 100% работы должно быть свободно от плагиата, т.е. либо представлять собой авторский текст, либо корректную цитату.

Про ложное достижение
- Далее доцент Паньшин говорит как о достижении: «В конце 2014 года вуз [Владимирский государственный университет] подключён централизовано к системе "Антиплагиат.ВУЗ"». Это ложное достижение.

Если «Антиплагиат»ничего не показывает, это еще не значит, что диссертация чиста. Зато многим жуликам наличие в вузе и диссовете «Антиплагиата» даёт необоснованный повод заявлять Диссернету, что «меня проверяли на "Антиплагиате" и ничего не нашли», предъявляя справку от «Антиплагиата» как индульгенцию.

Многие и в самом деле верят, что такая справка свидетельствует об отсутствии плагиата, хотя на деле она значит, что  плагиат не нашли таким-то и таким-то способом.

Всё равно, как сотрудник милиции, расследующий кражу кошелька, сказал бы вам: «Я вора не нашел, следовательно, никто кошелек у вас не крал».

При этом российское ученое сообщество настаивало на полной отмене срока давности. И теперь депутаты нашли способ выполнить это требование. "Мы хотим привести закон "О науке" в соответствие с Гражданским кодексом,— пояснил "Ъ" депутат Дмитрий Гудков.— Согласно кодексу, граждане обладают бессрочными неимущественными авторскими правами на свои произведения". Согласно п. 2 ст. 1228 ГК РФ, создателю творческого произведения принадлежит право на имя и другие неимущественные права — они неотчуждаемы, непередаваемы и охраняются бессрочно. Даже если музыкант передал звукозаписывающей компании право на получение дохода от его песни, он все равно считается ее автором. Попытка другого лица выдать его музыку за свою будет преследоваться по закону даже после его смерти. "Получается, что закон полностью защищает кино и музыку, а для диссертаций устанавливает какой-то десятилетний срок давности,— говорит Дмитрий Гудков.— Непонятно, чем ученый хуже певца".

Депутаты предлагают ввести норму о лишении ученой степени "вне зависимости от времени присвоения". Документ одобрил профильный комитет по науке, первое чтение законопроекта намечено на эту пятницу. Господин Гудков утверждает, что проект получил 47 положительных и 10 отрицательных отзывов от регионов РФ. "Большинство замечаний носят технический характер, касаются терминологии, ко второму чтению мы все исправим",— пообещал он.

В Минобрнауки считают действующие нормы вполне достаточными. "Существующая сегодня система присуждения ученых степеней позволяет в перспективе избегать подавляющего большинства рисков,— заявили "Ъ" в пресс-службе ведомства.— Десятилетний срок установлен в полном соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации, согласно которому срок исковой давности не может превышать десять лет со дня нарушения права".

"Гражданский кодекс действительно устанавливает срок в десять лет, но он отсчитывается с момента, когда автор узнал о факте плагиата,— заявила "Ъ" адвокат московской коллегии адвокатов "Клишин и партнеры" Анна Клишина.— Ученый не обязан отслеживать все диссертации в стране. Если его работу списали 15 лет назад, а он только сейчас узнал об этом, он имеет право обратиться с иском".

"Жизненный опыт показывает, что люди не хотят тратить время на долгие суды. Более того, автор может умереть, их может быть несколько,— говорит доктор биологических наук Михаил Гельфанд.— Проблема гораздо шире нарушения авторского права конкретного человека, поэтому срок давности для плагиата необходимо просто отменить — это будет шагом в правильном направлении для всей российской науки".