Доктора юридических наук открытым текстом заявляли: да, можно взять чужой текст, подвергнуть его контекстной замене, даже не поменяв данные, и проделанной работы будет достаточно, чтобы признать диссертацию достойной присуждения ученой степени.

Своих не сдаем

Вообще, следователь Еремин оказался в поле зрения «Диссернета» во время сбора материала на диссертационный совет 212.101.02 при КубГУ (где защищался Еремин) — с 2007 по 2011 годы в нем было защищено восемь «разноцветных» (содержащих значительные заимствования. — NT) работ, попавших в базу данных сообщества. Эксперты отобрали несколько свежих кейсов, чтобы доказать случаи очевидных фальсификаций в диссовете. Однако министр образования Ливанов оказался даже радикальнее «Диссернета»: он признал странный совет — странным и закрыл его еще раньше, чем была рассмотрена по существу просьба сообщества о разгоне совета. После чего дело Еремина отправили в Москву — на рассмотрение в диссовет 521.023.02 при МАЭП. Казалось бы, это гарантирует справедливое решение: совет все-таки новый, не тот, что присуждал исходную степень.

Но все произошло иначе: члены диссовета при МАЭП более двух часов защищали следователя Еремина. Несколько ученых специально взяли слово, чтобы заявить о контекстной замене понятий «потерпевший — потерпевшая»: «смотрите, здесь же модифицировано! Если бы он ничего не менял, был бы плагиат, а так — творческую работу провел!»

Доктора юридических наук открытым текстом заявляли: да, можно взять чужой текст, подвергнуть его контекстной замене, даже не поменяв данные, и проделанной работы будет достаточно, чтобы признать диссертацию достойной присуждения ученой степени. Нет, никто не спорил с фактом заимствования — профессора ратовали за принципиальную возможность выдавать изуродованное до бессмыслицы чужое за осмысленное свое (!). Там, где «Диссернет» заявлял «списано с контекстной заменой», члены совета возражали: «Верно! А это и есть научное исследование!»

В ответ на приведенные «Диссернетом» данные, что, дескать, одни и те же цифры отнесены в двух разных работах к разным явлениям, оппонент на защите диссертации следователя Еремина, член экспертного совета ВАК по праву, профессор МГИМО Александр Подшибякин долго говорил о необходимости учитывать все факторы, которые приводят к изменению или постоянству статистических данных. А во время голосования по итогам рассмотрения жалобы профессор Подшибякин конфиденциально сообщил представителю «Диссернета», что «всех вас надо привлечь к уголовной ответственности за дискредитацию правительства», поскольку «вы подрываете веру» в систему научной аттестации.

Сооснователи «Диссернета» (слева направо) Кирилл Михайлов, Михаил Гельфанд, Сергей Пархоменко и Андрей Ростовцев получили премию «ПолитПросвет» в номинации «За честь и достоинство», Москва, 28 мая 2014 года
Павел Смертин/ИТАР-ТАСС

А судьи кто?

Загадка поразительного энтузиазма, с которым диссовет при МАЭП защищал следователя Еремина, как кажется, поддается разрешению. Вглядевшись в портреты участников московского заседания, можно обнаружить множество черт, которые роднят совет при МАЭП с разогнанным советом при КубГУ.

Например, выступавший первым председатель комиссии диссовета профессор Московского гуманитарного университета Александр Агутин, зачитывая проект заключения, утверждал, что «творческая работа ГОСТам не подчиняется». А кто такой профессор Агутин? Как оказалось, он оппонент по диссертации некоего нижегородца Александра Тетерюка (2011 год); текст его работы поразительно похож на диссертацию Арчила Каджая (2009 год). А Арчил Каджая защищался все там же, в диссовете при МАЭП. И вот через два года знакомая Агутину диссертация защищается теперь уже в Нижнем Новгороде — и наш профессор дает на нее положительную рецензию.

Как по писаному

Вообще, диссовет при МАЭП оказался по уши втянутым в индустрию вторичной переработки научных трудов. Так, среди произведенных им продуктов есть работа преподавателя Моздокского филиала МАЭП Гульнары Амирбековой (2008 год). «Диссернет» полагает, что подлинным автором текста является Алексей Подопригора, защитившийся за четыре года до того в Ростове. Практически ни одного нового слова, написанного самой Амирбековой, в ее научном труде «Диссернету» обнаружить не удалось (сообщество заявляет, что готово наградить званием почетного диссернетовца любого, кому это удастся). Тем не менее, диссовет при МАЭП присудил Амирбековой степень кандидата юридических наук.

В том же диссовете защищена диссертация и прокурора Юго-Западного административного округа Москвы Олега Левченко (2008 год). В этом труде «Диссернет» обнаружил значительные заимствования из защищенной за два года до этого диссертации преподавателя Моздокского филиала МАЭП Александра Москаленко. Работой Москаленко руководил член диссовета при МАЭП, член Экспертного совета ВАК по праву профессор Олег Зайцев. Защитившийся там же в 2010 году прокурор Новомосковского административного округа столицы Игорь Харитонов также был учеником профессора Зайцева. Удивительным образом текст диссертации прокурора Харитонова в значительной мере совпадает с текстом уже упоминавшегося Москаленко. Кроме того, в работе Харитонова есть несколько страниц, дословно совпадающих с текстами самого профессора Зайцева.

Поточный метод

Можно предположить, что многократная защита сходных текстов диссертаций — по-видимому, характерная черта научной школы профессора Зайцева: он, помимо только что упомянутого Харитонова, «наделил» диссертациями еще троих клиентов «Диссернета». Так, некто Вадим Романюк под руководством Зайцева в декабре 2006 года защитился по теме «Расследование организации преступного сообщества (преступной организации)». В этой работе почти половина текста совпадает с диссертацией Александра Исакова, защищенной под руководством профессора Зайцева на полгода раньше, под названием «Расследование преступлений террористического характера, совершаемых путем взрывов: криминалистические и уголовно-процессуальные аспекты». В свою очередь, Исаков умело воспользовался работой трехлетней давности, написанной под руководством все того же профессора Зайцева неким Виктором Васильевым, под названием «Расследование налоговых преступлений: криминалистические и уголовно-процессуальные проблемы».

Вот так налоговые преступления превратились в теракты, теракты — в организованную преступность… Осталось дождаться, когда организованная преступность превратится в «дискредитацию правительства», в которой профессор Подшибякин обвиняет экспертов «Диссернета». 

«Диссернет» заявлял «списано с контекстной заменой», члены совета возражали: «Верно! А это и есть научное исследование!»

Работа на местах

А теперь вернемся к тому с чего начали: сравним эти достижения московского диссовета и отдельных его членов с тем, что творилось вокруг следователя Еремина на Кубани.

Научный руководитель Еремина, профессор Виктор Брылев прекрасно известен «Диссернету». Диссертация «Первоначальный этап расследования грабежей и разбоев, совершенных с незаконным проникновением в жилище» его аспиранта Гургена Чечеляна (2006 год) удивительно сходна с защищенной в 2008 году другим его аспирантом Виталием Гавловским работой под названием «Первоначальный этап расследования серийных групповых краж, совершенных с незаконным проникновением в помещение (хранилище)». Далее происходит аналогичная защита в 2009 году другим аспирантом того же профессора, Андреем Молибогой, — на этот раз с заголовком «Взаимодействие следственных и оперативно-розыскных органов в раскрытии и расследовании имущественных преступлений, совершаемых организованными группами». Затем в 2010 году научный труд Молибоги лег в основу изрядной части диссертации помощника судьи Адлерского райсуда Николая Шевелева «Использование оперативно-розыскных возможностей в раскрытии и расследовании преступлений против собственности». Его руководителем был также Брылев.

Итак, загадка, почему московский совет встал грудью на защиту неведомого им до того кубанского пациента «Диссернета», — решена. Ключевое слово здесь не коррупция, не предвзятость и не аффилированность. Нет, это самая настоящая профессиональная солидарность. Или же — дух времени. Кому как нравится.

В частности, проректор по экономике Владимирского государственного университета им. Столетовых Светлана Михайловна Башарина (к. э. н., доцент) высказала свое мнение по поводу содержащей множественные некорректные заимствования диссертации Романа Русанова, в том числе о куске на стр. 128-145, взятом целиком из «Руководства к Своду знаний по управлению проектами»*: «Я смотрела [кандидатскую диссертацию Романа Русанова — «Диссернет»] и ссылку [на «Диссернет»] видела. Есть ссылка на эту методику [описанную в «Руководстве...» — «Диссернет»]».

Также сложно признать соответствующим действительности следующее утверждение Светланы Башариной: «В [оставшиеся — «Диссернет»] 2/3 диссертации нет вообще ни одного заимствования.» Желающие могут убедиться в этом пройдя по ссылке.

*Третье издание (Руководство PMBOK®). Американский национальный стандарт ANSI/PMI 99-001-2004.

Специалисты всероссийского сетевого сообщества «Диссернет» нашли некорректные заимствования в диссертации заместителя губернатора Ямало-Ненецкого автономного округа и руководителя аппарата губернатора Ямало-Ненецкого автономного округа Натальи Фиголь.

Тема исследования звучала так: «Подготовка кадров в системе непрерывного образования «школа-техникум-вуз» (в условиях агропромышленного комплекса Ямало-Ненецкого автономного округа)». С работой, проведенной сообществом экспертов, может ознакомиться любой желающий.

Свою работу Фиголь защитила в 2010 году, выполнила ее в Московском государственном областном университете, а ведущей организацией стал Федеральный институт развития образования. Научным руководителем специалиста была Анисимова Людмила Николаевна, а официальными оппонентами — Хорошавина Галина и Иванов Александр.

На страницах диссертации Фиголь специалисты «Диссернета» нашли некорректные заимствования из трех чужих диссертационных работ. Из 176 страниц работы 42 не подлежат текстовому анализу (титульный лист, оглавление и т.д.), из оставшихся 134 полный или частичный плагиат выявлен на 70 страницах. Таким образом, заимствования занимают в общей сложности около трети диссертации, что законодательно недопустимо в силу требования об оригинальности и новизне научной работы. Все это вызывает вопросы не только о состоятельности Натальи Фиголь как ученого, но просто о чистоте ее репутации.

Фабричное производство

Всю неделю корреспондент ЯмалPRO пытался дозвониться до заместителя губернатора округа, однако, безрезультатно. Что впрочем, неудивительно, и сама Наталья Фиголь и возглавляемый ею аппарат никогда не отличались стремлением к открытости или способностью внятно доложить о своей работе. Обсуждать диссертацию пятилетней давности Наталье Фиголь, конечно же, некогда. Но и в пресс-службе губернатора Ямала — структурном подразделении аппарата губернатора, который и возглавляет Фиголь, отказались отвечать на вопросы по плагиату в кандидатской своего шефа.

Тем более что сейчас она уже чувствует себя защищенной – согласно сегодняшнему законодательству, для диссертаций, защищенных до 2011-го года, срок давности, в который можно пожаловаться на автора, составляет три года. Так что говорить о том, чтобы лишить вице-губернатора ученой степени уже поздно.

Хуже другое: вся современная практика, направленная на поимку плагиаторов, указывает на то, что несколько лет назад по стране действовала целая сеть «фабрик диссертаций». На каждого липового диссертанта приходится 2-3 человека, которые сопровождают защиту, конечно, зачастую замешан и сам диссертационный совет и специалисты, которые присылают отзывы.

Причины здесь самые прозаические – каждому чиновнику полагаются немалые доплаты к окладу за ученую степень. Кто же откажется, вложив один раз, пусть и немалую сумму, потом всю жизнь получать прибавку к окладу? Вот и ямальский замгубернатора не устояла.

К сведению: из отчета аппарата губернатора, которым руководит Наталья Фиголь, за 2013 год следует, что его сотрудники занимались научно-исследовательской работой – по крайней мере, на реализацию такой деятельности было выделено 4,2 миллиона рублей.

Кандидат на смену

Сейчас в Госдуму продвигается новый проект по отмене срока давности. Правда, «Единая Россия» против такой меры. Многие российские чиновники или хуже того врачи, ректоры вузов, инженеры, которые попросту составляют опасность как некомпетентные специалисты оказались под защитой закона. Все, что остается научному сообществу – выводить чиновников на чистую воду, а обществу – выражать порицание.

Но в случае с ямальским замгубернатора и этого может оказаться достаточно. В условиях, когда губернатор в округе уже фактически лишен самостоятельности, да еще и вот-вот получит приставку и.о., любые скандалы с подчиненными ему не нужны. Кобылкину проще отправить Фиголь на работу непосредственно связанную с темой диссертации – в какой-нибудь район, для подготовки кадров для агропромышленного комплекса, чем объяснять как получилось так, что по сути, второе лицо, в округе оказалось мошенником и получало незаконное обогащение, за счет бюджетных средств.

Диссернету уже почти два года. За эти два года в закромах сообщества накопилось около трех тысяч экспертиз липовых диссертаций, содержащих многостраничные сплошные некорректные заимствования. Из них пока лишь треть опубликована на сайте dissernet.org. Часто после очередной публикации приходится слышать «ну, этот профессор у нас давно уже не работает» или «да этот диссертационный совет давно распустили!» или «а этот вуз объединили с другим университетом», мол, ручки-то вот они.

Действительно, вывески со временем обновляются, а иногда, как в старом анекдоте, переставляют кровати, но суть от этого не меняется. Кто-то обратил внимание, куда приземлились бывшие члены печально известного «Даниловского» диссертационного совета по истории? Что стало с диссертационными советами Академии государственной службы или ИНЖЭКОНа? Поэтому мы решили пропустить публикуемые на домашних страничках университетов списки работающих в них кандидатов и докторов наук через набравшую жирок базу данных сообщества Диссернет. Получился своеобразный взгляд на российские вузы под весьма специфическим, диссернетовским углом зрения.

Что можно сказать про этот только-только начавший свою жизнь новый проект Диссернета? Заведомо этот подход не претендует на полную картину, а только дает представление о ситуации в целом. Почему? Во-первых, полная картина слишком объемна и сложна и, как говорится, есть риск за деревьями леса не увидеть. Во-вторых, к сожалению, есть кафедры и факультеты, которые не желают раскрывать информацию о своем профессорско-преподавательском составе, а сведения о преподавателях во всяких военных вузах, университетах и академиях вообще являются государственной тайной.

Более того, на сегодняшний день список ограничен только теми научными и образовательными организациями, где, по данным Диссернета, работает хотя бы один кандидат или доктор наук, который непосредственно принимал участие в защите более пяти сфальсифицированных диссертаций. И все-таки уже сейчас видно, что с большим отрывом в нем лидируют московские вузы. За московскими учебными заведениями следуют питерские.

Чего пока не хватает в этом новом проекте? Не хватает рейтинга вузов. Как сравнить большой университет, в котором трудятся пяток диссероделов, с маленьким вузом, в котором пять жуликов составляют добрую половину числа всех профессоров? С одной стороны, казалось бы, надо учитывать вес учебного заведения, а с другой — для наркотрафика достаточно купить всего один метр государственной границы, независимо от ее общей длины. А если профессор-диссеродел работает всего на четверть ставки, имеет ли смысл такое понятие, как четверть репутации? Надо ли учитывать в таком рейтинге близость диссероделов к руководству вуза? Кстати, пока в проект не вошли многочисленные университеты, ректоры которых сами купили себе фальшивые диссертации. Много вопросов, над которыми стоит задуматься.

Несмотря на то что проект только что родился, ректоры некоторых университетов уже взяли себе домашнее задание и начали работу над ошибками. Результаты этой работы мы надеемся увидеть в ближайшее время, о чем, конечно, будем сообщать нашим читателям.

19 января 2015 года комитет Госдумы по науке и наукоемким технологиям проголосовал за проект закона, который устраняет противоречие между Гражданским кодексом и Положением об ученых степенях. Суть этого противоречия сводится к тому, что право на имя и авторство (не путать с авторским правом!) охраняется бессрочно и не может быть передано другому лицу, в то время как отзыв степени того, кто это право нарушил, возможен, лишь если диссертация была защищена после 1 января 2011 года. Это столь же бессмысленно, как если бы гаишники изымали только те фальшивые водительские права, которые были выданы после 1 января 2011 года, а все остальные, купившие права до этой даты, спокойно могли бы ездить.

Европейским лидером в борьбе за соблюдение права на авторство является Германия. Лишение степени в Германии совершается тем же университетом, который присуждал степень. Для начала производства дела требуется решение университетского совета, который назначает повторное изучение диссертации. После изучения диссертации выносится решение, которым отзывается степень, причем это решение можно оспорить в суде общей юрисдикции. В Германии за последние 5 лет отозваны по меньшей мере 22 ученые степени, давность которых варьируется от 1980 до 2010 года.

Нам не известен ни один университет, где существовали бы сроки давности по отзыву ученых степеней. Более того, профессор юриспруденции из Бонна Вольфганг Лёвер поясняет в связи с лишением ученой степени Аннет Шаван, что отзыв ученой степени следует понимать не как лишение некоего права, а как отмену противозаконного акта, поэтому тех, у кого отозвана ученая степень, следует считать никогда ее не имевшими.

Вопрос о сроке давности при рассмотрении даже таких старых работ, как работа Шаван, даже не возникал. Кристиан фон Кёлльн, известный немецкий юрист из Кёльнского университета, поясняет, что присуждение ученой степени с правовой точки зрения следует сравнивать с другими административными актами, например с выдачей разрешения на строительство. Отзыв подобного рода актов не является наказанием и не может быть связан сроками давности.

Дело о лишении степени адвоката Арне Хеллера ясно дает понять, что в немецкой системе четко различается лишение степени как признание правового акта недействительным и наказание, которое лежит в компетенции правоохранительных органов: в решении диссертационного совета сообщается, что, несмотря на признание факта плагиата и рекомендацию лишить адвоката ученой степени, университет не будет обращаться в правоохранительные органы для наказания Хеллера. Эта практика, когда лишение степени не понимается как наказание, корреспондирует и с нормой отсутствия срока давности по ней.

Практика других европейских стран не менее однозначна. В 2012 году Университет Линца им. Иоганна Кеплера (Австрия) отозвал докторскую степень по юриспруденции, присужденную в 2002 году. Во Франции в 2012 году суд Лилля по иску Александра Цоллингера, ставшего жертвой плагиата, подтвердил решение Университета Лилль-2, который лишил степени плагиатора, списавшего работу Цоллингера 2006 года, и присудил Цоллингеру компенсацию в связи с нарушением его прав на имя и авторство.

Профессор социальной психологии Дидерик Стапель в Нидерландах в 2011 году отказался от ученой степени, полученной путем обмана в 1997 году, при этом никаких препятствий в виде срока давности не возникло. Диссертация президента Венгрии Пала Шмитта 1992 года оказалась практически на 100% плагиатом, в связи с чем Университет Земмельвайса в Будапеште в 2012 году лишил его ученой степени, несмотря на двадцатилетнюю давность. Премьер-министр Румынии Виктор Понта в 2014 году добровольно отказался от докторской степени, присужденной ему Университетом Бухареста в 2003 году, после того как в ходе работы трех различных комиссий было обнаружено, что его диссертация состоит на треть из плагиата. Никаких соображений относительно невозможности начала процесса работы комиссий не высказывалось.

Примером типичных правил отзыва ученой степени в Швейцарии могут служить положения об ученых степенях Университета Херизау и старокатолического и протестантского богословского факультета Университета Берна, которые не предусматривают никаких сроков давности для отзыва ученой степени в связи с плагиатом.

Итак, ни в одной европейской стране нет положения о сроках давности по лишению ученой степени. Отзыв ученой степени понимается не как наказание, а как изъятие недействительного документа и устранение последствий противоправного действия.

Сергей Нечаев, вед. науч. сотр. ФИАН, Directeur de Recherche au CNRS

1. профилактика на уровне студенческих работ;
2. жесткое пресечение всех случаев замеченного плагиата независимо от должности;
3. отсутствие острой необходимости в ученой степени для карьерного продвижения в бизнесе (это сильно отличает Францию от, скажем, Германии).

(Насчет последнего пункта — это мое личное умозаключение, основанное на наблюдениях окружающих.)

Наталья Тоганова, ст. науч. сотр. ИМЭМО РАН

В ФРГ существует закон о высших учебных заведениях на федеральном уровне, а параллельно с ним еще 16 законов земельного уровня, которые повторяют федеральный и уточняют некоторые его аспекты. В федеральном законе защите кандидатских уделяется мало внимания, в нем лишь закреплено, что у высших учебных заведений есть право на аспирантуру и магистратуру (ст. 2, п. 12). В земельных законах уточняются детали аспирантуры (длительность, какое образование требуется для поступления и т.п.), также указывается, какие университеты имеют право защищать кандидатские и докторские. Однако в целом порядок защиты регулируется самим университетом, поскольку он на самоуправлении по закону.

В каждом университете есть документ, регулирующий процесс защиты диссертации. Ряд университетов после скандалов с липовыми диссертациями начал дорабатывать свои положения и вписывать туда правило, согласно которому человек при защите кандидатской или докторской дает подписку о самостоятельном выполнении работы. Этот документ позже может быть использован в суде (так поступил баварский Университет Байройта в 2011 году после скандала с диссертацией министра обороны ФРГ, которая была защищена в этом университете).

Для лишения кого-то степени, похоже, ключевым является параграф 4 статьи 1 Федерального закона о высших учебных заведениях, в котором говорится о свободе науки, творчества, преподавания и учебы (этот параграф дословно повторяется в земельных законах): «свобода исследования <…> включает в себя в первую очередь свободу ставить исследовательские вопросы, свободу выбора принципов методики исследования, а также свободу оценивать полученные результаты и принимать решение о том, как они будет распространены». В случае с лишением степени речь идет о том, что университет свободно решает, что он не считает более, что полученные в кандидатской или докторской результаты заслуживают степени.

Если судить по опыту последних лет, то алгоритм лишения степени таков: общественность или нанятые кем-то специалисты проверяют диссертацию и предоставляют отчет. Если в диссертации обнаруживаются заимствования, то университет под давлением общественности созывает комиссию, которая еще раз занимается рассмотрением этого вопроса и выносит вердикт. Порядок созыва комиссии, длительность ее работы определяется университетом самостоятельно. Государственного вмешательства — прописанного на законодательном уровне — нет.

Валерий Аджиев, ст. науч. сотр. Университета Борнмута (Великобритания)

Плагиат в диссертациях: две истории

Защита по-альбионски

Неостепененные политики

Мы уже рассказывали о кейсе бывшего ректора СибГУТИ Ситникова Сергея Георгиевича, и о судебных делах, касающихся данной истории. И вот 28 января произошло знаменательное событие: Железнодорожный районный суд г. Новосибирска признал незаконными три протокола заседаний Диссертационного совета Д 212.288.03 при УГАТУ, на которых рассматривались апелляции о присуждении Ситникову ученой степени доктора наук!

Главными героями, чьей заслугой является удовлетворение заявленных требований, стали новоиспеченные «юристы» – заявитель Владимир Николаевич Попантонопуло и его супруга Татьяна – которые показали, как нужно вести дело в суде и отстаивать свои права. Вместе с «Диссернетом» они изучили все законы и приказы, относящиеся к этому делу, досконально разобравшись во всех тонкостях.

Во-первых, суд посчитал ущемленными права заявителя на участие в заседаниях диссертационного совета, рассматривавшего апелляции. Напомним, что совет собирался трижды: 2 раза в 2011 году и один раз в 2012 году — и ни разу не счел нужным пригласить Владимира Николаевича (как, впрочем, и г-на Ситникова) принять участие в обсуждении. Хотя в Положении об ученых степенях и в Положении о диссертационном совете черным по белому написано, что совет был обязан это сделать.

Во-вторых, суд установил, что сами заседания диссертационного совета проходили с нарушениями регламента. Например, не была надлежащим образом создана комиссия совета по рассмотрению апелляции и подготовке проекта мотивированного заключения (помните, была в протоколе такая замечательная пометка о составе комиссии: «Иванов, Петров…кто еще?»). Вместо тайного проводилось открытое голосование, соответственно, не было ни бюллетеней, ни счетной комиссии, и т.д.

В-третьих, отклонил суд и доводы Минобрнауки РФ об истечении срока на обращение в суд с заявлением об оспаривании решений диссертационного совета. Министерство утверждало, что Владимир Николаевич знал о заседаниях и решениях совета задолго до июля 2014 года, потому как ему сообщали, что апелляции «рассмотрены и оставлены без удовлетворения».
При этом Министерство было убеждено, что никакой роли не играет такая несущественная деталь, как наличие вступившего в законную силу решения суда, признавшего, что заявитель был лишен возможности получить копии заключений и протоколов совета. При этом представителем Министерства было проигнорировано, что только с помощью этого судебного решения Владимиру Николаевичу удалось отвоевать свое право на ознакомление с протоколами. И, как видим, не зря, поскольку протоколы заседаний таили в себе много удивительного и прекрасного.

Для нас важно следующее: оказывается, все-таки можно добиться того, чтобы суд признал незаконными решения диссертационных советов, принятые с нарушением закона. Можно — даже в в самом неблагоприятном случае: когда такие решения успел одобрить экспертный совет ВАК, или когда члены диссертационного совета или чиновники Министерства активно сопротивляются его пересмотру.

Кажется, недаром перед РГБ поставили памятник автору романа «Преступление и наказание». Фото Adam Baker, wikimedia.org

Очищение российской науки от плагиата — одна из важнейших задач научного сообщества. Опасность настолько велика, что мы стоим перед реальной угрозой дискредитации российской науки как таковой. Определенным положительным сдвигом в этом направлении можно считать известные нормативные акты, направленные на борьбу с этим злом.

Тем с большим интересом мы начали работать в РГБ, в отделе доступа к электронным ресурсам, образовав группу, занимающуюся анализом диссертаций на наличие плагиата. За несколько лет работы перед нами предстала ужасающая картина. Практически каждая вторая-третья диссертация оказалась ворованной. Кого и чего мы только не повидали в незавидной роли жуликов и воров от науки. Это и чиновники разных уровней, и руководители вузов и кафедр, и врачи из престижных медицинских учреждений, и горе-экономисты, не говоря уже о «фабриках» производства диссертаций на заказ.

Очищение российской науки мы считаем своим профессиональным и моральным долгом. Однако постепенно в нашей работе стали появляться проблемы, существо которых мы поняли не сразу. Чем дальше, тем больше наше непосредственное руководство стало требовать увеличения числа проверок, упрощения самой процедуры проверки, не говоря уже о жестком следовании определенной, крайне неудачной форме самих заключений. Была сужена база проверок (только по электронной базе диссертаций и авторефератов РГБ) и выбор программ (только «Антиплагиат-РГБ»). Проанализировав ситуацию, мы поняли причину. На наш взгляд, руководству библиотеки нужны деньги, которые дают массовые проверки, а не качество самих проверок. Это создает неразрешимые проблемы.

Руководство проектом осуществляется менеджерами начального и среднего уровня, не имеющими элементарных понятий о том, что такое научное исследование и как оно оценивается. Это те самые «эффективные менеджеры», которые могут адекватно считать количество заключений и принимать заказы, но не более того. Распоряжения, отдаваемые такими руководителями, трудно назвать профессиональными, а ряд их носит просто анекдотический характер.

Главным критерием профессионализма эксперта, с точки зрения руководства библиотеки, является количество проверенных работ. Первоначально был определен нормальный срок, соответствующий сроку заказа (примерно три недели на работу). Однако начиная с сентября 2014 года ситуация резко изменилась. Вызвано это, как мы предполагаем, результатами проверки РГБ со стороны Счетной палаты, выявившей многочисленные нарушения, в том числе по проекту «Антиплагиат».

В заключении Счетной палаты сказано: «В частности, в рамках выполнения государственного задания Библиотекой на безвозмездной основе предоставлялись услуги по проверке текста на заимствование (совпадение) с использованием системы „Антиплагиат“ на сумму порядка 1 млн рублей. Более того, для оказания этой услуги за счет субсидий, выделенных на выполнение госзадания, было приобретено оборудование на сумму 2,9 млн рублей. „Указанное нарушение, — отметил <аудитор> Александр Филипенко, — содержит признаки нецелевого расходования бюджетных средств и требует правовой оценки со стороны Следственного комитета“». Куда делись эти средства, предстоит выяснить компетентным органам ^[1].

Видимо, пытаясь залатать финансовые дыры, руководство управлением, в которое входит отдел, предъявило нам требование проверять по две диссертации в день. Для любого ученого ясно, что при таком регламенте невозможно не только проверить диссертацию, но даже просмотреть ее по диагонали.

Более того, у руководства РГБ твердо сформировалось представление о следующем развитии проекта. Все диссертации условно можно разделить на «белые», «серые» и «черные».

«Белые» — это те, которые не содержат плагиата и не требуют внимательной проверки. «Серые» потенциально содержат значительный объем плагиата. Их надо проверять более тщательно. «Черные» явно содержат большой объем заимствований. Они, так же как и «белые», не требуют тщательной проверки. Логика в этом рассуждении есть.

Однако как отделить «белые» от «серых» и «черных»? Да очень просто. Всё пропустить через «Антиплагиат РГБ» и, в зависимости от процента совпадений, которые механически указывает система, разделить: до, условно, 10% — «белые», 10–30% — « серые», более 30% — «черные». Именно таким способом, без экспертного анализа, были «проверены» тысячи диссертаций по истории и получен следующий результат: «Всего на плагиат было проверено 14,5 тысячи кандидатских и докторских диссертаций из фондов РГБ. Результаты проверки показали, что около 1,5 тысячи — примерно 10% из них — состояли из чужих текстов более чем на 70%» ^[2].

Утверждение, что результаты исследований были предоставлены на рассмотрение экспертам РГБ и получили положительную оценку, не соответствует действительности ^[3]. Мы, эксперты РГБ, узнали об этой проверке из СМИ и на вопросы наших коллег из Института истории России, Института всеобщей истории РАН, исторического факультета МГУ вынуждены были пожимать плечами и отвечать, что мы не знаем об этих проверках. Ясно, что руководство РГБ, поручив эти проверки «ЗАО Антиплагиат», вопреки заявленному, не проводило настоящей экспертизы, ограничившись «машинным» анализом.

Дальше — больше. Недавно из беседы с руководством РГБ мы узнали о планах проверить… 40 тыс. диссертаций. Каким образом это будет (если, не дай Бог, будет) сделано, предельно ясно. Таким же.

Между тем наш опыт работы с системой «Антиплагиат РГБ» показывает, что эта программа, сделанная явно на скорую руку, обладает многочисленными дефектами, решающим образом влияющими на результаты проверки. «Антиплагиат» плох в первую очередь тем, что не анализирует наличие ссылок, что может сделать только эксперт. Кроме того, система не распознает парафразирование и не выделяет совпадающие фрагменты, содержащие форматирование, вставку знаков препинания, замену русских букв латинскими и т.д.

Как мы видим, проведенный «машинный» анализ, основанный на процентах совпадений, сам по себе не дает оснований для оценки диссертации как содержащей плагиат. Только «ручная» проверка выявленных совпадений экспертом способна реально определить характер заимствований, то есть установить наличие или отсутствие плагиата. Попытка заранее сократить объем проверяемых работ, основываясь на исходной статистике заимствований, показанной системой, — опасная иллюзия.

Мы неоднократно обращались к руководству РГБ с предложениями изменить сложившуюся ситуацию. Нами была предложена концепция развития проекта, которая позволила бы проводить качественные проверки при увеличении их количества. Однако все эти предложения неизменно игнорируются.

В ноябре 2014 года у экспертов по распоряжению руководства отдела и управления был отключен Интернет и унесен принтер. Обоснованием отключения было то, что, согласно положению об услуге, диссертации проверяются только по базе диссертаций и авторефератов РГБ. В результате одна из главнейших задач нашей экспертизы — надежно установить направление заимствования (кто у кого и когда списал) — стала почти невыполнимой, ведь горе-кандидаты в доктора, экономисты и педагоги беззастенчиво утаскивают в свою диссертацию (а иногда и в тексты статей, публикуемых незадолго до защиты) фрагменты с анализом литературы, описание методик, результаты чужих экспериментов не только из старых авторефератов и диссертаций, но и из чужих статей, монографий, учебников, патентов. Часто эти многостраничные уворованные куски чужого текста лишь в незначительной степени «промаркированы» совпадениями с текстами документов из коллекции ЭБД РГБ, которые задавали различные направления поиска истинных первоисточников совпадений, найденных системой «Антиплагиат.РГБ».

Именно прямое сопоставление текстов с истинными первоисточниками совпадений позволяло не только поймать и отметить «отрицательным» выводом о неоригинальности текста проверенного документа относительно коллекции ЭБД РГБ, но и поддержать «положительным» заключением будущего доктора наук, который составил свою диссертацию из фрагментов своих собственных монографий и статей, но постеснялся, несмотря на однозначное требование ВАК, отметить это обстоятельство в тексте диссертации соответствующими ссылками: бедняга не учел, что тексты его научных трудов могли быть уже растащены по диссертациям незнакомых ему людей, да еще и снабжены фиктивными ссылками, в которых его труды не упомянуты.

Большую тревогу вызывает существующая в РГБ практика, не ограничивающая количество проверок последовательно дорабатываемой диссертации от одного и того же лица. В результате диссертант, присылая дорабатываемый текст на проверку во второй, третий, четвертый и даже шестой раз, в итоге получает формально «оригинальный текст». Получается, что если коллеги из «Диссернета» реально и эффективно борются с плагиаторами, то экспертиза Российской государственной библиотеки, наоборот, способствует доведению таких опусов до кондиционного уровня, помогая жуликам и ворам.

Кроме того, статус экспертизы РГБ неясен. Формально ее проведение является одной из платных услуг, оказываемых библиотекой. Однако, несмотря на наши неоднократные обращения, положение об экспертизе РГБ до сих пор не только не принято, но даже не разработано. Наконец, эксперты РГБ до сих пор не имеют государственной аккредитации.

Немаловажную роль играет и совершенно ненормальная обстановка, сложившаяся в отделе. Согласно заключению Комиссии по трудовым спорам РГБ, в которую мы обратились, «в коллективе сложилась обстановка, не обеспечивающая нормальный рабочий процесс. По мнению комиссии, психологический климат в коллективе, во взаимоотношениях ведущих экспертов с руководством отдела и управления нуждается в оздоровлении».

В сложившихся условиях мы не можем проводить качественные проверки поступающих диссертаций. Мы ответственно заявляем: наличие положительного заключения РГБ не означает того, что в диссертации отсутствует плагиат. Оно лишь указывает на отсутствие значимых некорректных совпадений с диссертациями и авторефератами, имеющимися в электронной базе данных РГБ. Иными словами, положительное заключение РГБ не может служить основанием для окончательного вывода об оригинальности диссертации. Мы просим Министерство образования и науки, ВАК, диссертационные советы учитывать это обстоятельство при принятии решений.

В этой связи мы предлагаем обсудить возможности создания экспертной группы в рамках Министерства образования и науки, которая выполняла бы проверки диссертационных работ так, как это принято в научном мире, с развернутой аналитикой и по всем доступным источникам. В существующем виде экспертизу РГБ нельзя признать отвечающей тем задачам, которые перед ней поставило научное сообщество. Это — коммерческий проект, цель которого не очистка науки от жуликов и воров, а получение прибыли. Именно так к нему и должно относиться научное сообщество.

Премию в номинации «Лучшее печатное СМИ о науке» получили наши коллеги и друзья, коллектив издания «Троицкий вариант — Наука», с чем мы их от всей души поздравляем!

Фотография: Павел Котляр/«Газета.Ru»

В оскандалившемся год назад Российском государственном социальном университете, который называли не иначе, как родовой фабрикой фальшивых диссертаций, липу больше не штампуют. Напротив, те же самые профессора-экономисты, еще пару лет назад не глядя пропускавшие околонаучные поделки,

в срочном порядке голосуют за отмену своих же решений.

О родовом гнезде по производству липовых диссертаций стали говорить после коврового анализа работ, проведенного сообществом «Диссернет».

О семействе, управлявшем университетом, не писал только ленивый. Создатель РГСУ академик Василий Жуков был сначала ректором, потом — почетным президентом. Его супруга Галина была проректором, дочь Лидия Федякина — ректором,

другая дочь Галина — профессором РГСУ, и между прочим самым молодым доктором наук в России, получившим степень в 27 лет.

После того как информация о списанной Федякиной диссертации подтвердилась, министр образования Ливанов снял ее с должности (степени лишить было нельзя из-за истекшего срока давности). Исполнять обязанности ректора стала Наталья Починок, вскоре же приказом министра была лишена степени юный доктор Галина Жукова, защищавшаяся в диссовете Д 212.341.03.

Все Жуковы были выведены из руководства университета.

В минувший четверг членам этого диссовета, в который до сих пор официально входит Галина Жукова-старшая, пришлось собраться по очень неприятному поводу. Причина — письмо из Минобрнауки на основе жалобы «Диссернета». Уже в новых условиях им предстояло перепроверить собственные решения о присуждении ученых степеней трем людям: преподавательнице РГСУ доктору Ольге Груниной и кандидатам наук Фариду Гаджиеву и Андрею Ковалеву.

Примечательно, что побороться за собственные научные звания никто из них не явился, хотя их звали на заседание.

Пустовало и место уволившегося из университета председателя совета Александра Грунина, но табличка с его фамилией на столе стояла.

Начав с дела Груниной, председатель ученого совета зачитала суть претензий: о массовых заимствованиях из работ Захаровой и Данилова, которых набралось более 50%, о «целых параграфах» списанного текста, о слове «кризис», который будущий доктор автоматически исправляла на «процесс», о том, что научный консультант профессор Руднев (сидевший, кстати, в зале) не заметил сходства двух работ.

Работа Груниной с загадочным названием «Формирование финансового синергетического эффекта в экономике России» защищалась в этом же совете тремя годами ранее.

Перепроверявший ее профессор Свободин, рассказав о проделанной им с коллегами работе, сообщил что, «к сожалению, информация подтверждается»: 140 страниц заимствованы из чужой работы «в полном объеме» и все претензии «Диссернета» подтвердились, кроме одной.

Оказалось, что диссертантка — не дочь, а супруга не явившегося на заседание председателя совета, однако такие родственные связи не запрещаются положениями ВАК.

«Сложно предположить, что этот текст авторский, и 50% заимствований не дают считать работу научным достижением. И комиссия рекомендует лишить ее степени доктора», — подытожил профессор. На предложение подискутировать по существу вопроса откликнулась лишь женщина, заявившая, что предположения о научной нечистоплотности сидящего напротив нее Руднева беспочвенны.

Двум десяткам профессоров сказать было нечего, им было все понятно. Непонятно было лишь вставшей с места доктору экономических наук Виктории Павлюченко. Еще бы — на ее глазах рушился привычный ей мир, в котором штамповка липовых диссертаций была доведена до автоматизма, а теперь ее же коллеги вынуждены, потупив взор, отзывать собственные решения.

«Как нам вести теперь себя, когда возникли требования на проверку плагиата? Думать о том, кто председатель? Думать о том, кто что списал и откуда списал? Так мы можем далеко зайти!» — восклицала она, обращаясь не то к ведущему заседания, не то к коллегам, не то к небесам. Ее пламенную речь прервал ведущий, предложив голосовать.

«Решение единогласное — лишить степени!» — сказал он, видя поднятые руки всех, кроме Павлюченко.

По точно такому же сценарию прошло обсуждение работы Ковалева, в которой найдено 32% заимствований, «малый бизнес» превращен в «малое предпринимательство» и обнаружены орфографические ошибки, перетекшие из оригинала.

Подобным образом лишили степени и Гаджиева, который «совершенствовал методические подходы к оценке объектов незавершенного строительства». Труд автора состоял, например, в копировании текста некоего Ни Риана Туджу Аина Ринджа и расшифровке термина ОНЗС — объект незавершенного строительства.

На предложение подискутировать поступили лишь реплики о том, что «Рогозина — порядочный руководитель» и что в прежние годы не было требований о проверке работ на плагиат. Снова всем было все ясно, кроме профессора Павлюченко.

Снова встав с места, она эмоционально спросила то, о чем многие сидящие в зале предпочли бы промолчать: «Ведь если защиты работ прошли достойно, диссертант достойно отвечал на вопросы, были получены положительные отзывы — нельзя же лишать всех до одного? Ведь это как в Библии — кто без греха?

Надо остановиться, а то что же, нам проверять все наши работы за последние 15–20 лет?»

«Виктория Георгиевна, серьезные ученые из разных областей, например математики или истории, говорят, что им не надо компьютерной проверки, чтобы понять, списана работа или нет: они в курсе тех тем, которые уже «окучены» на этой поляне. Вашими устами диссовет расписывается в своей некомпетентности и неспособности оценить качество работы без электронной проверки?» — задал вопрос корреспондент «Газеты.Ru».

«В компетенцию совета входит оценка работы, представленной на совет. Почему совет должен знать, что когда-то уже рассматривались подобные работы? Что, нужно проверять все работы и проверять компетентность нашего совета?» — ответила риторическим вопросом Павлюченко.

Ответить на ее вопрос предстоит теперь Министерству образования, ведь по правилам

только двух замечаний по поводу необоснованно присужденных степеней достаточно, чтобы распустить диссовет.

«По нашим заявлениям степеней изредка лишают другие диссоветы, не те, которые их присуждали. Поэтому в нашей практике это беспрецедентный случай», — поделился впечатлениями от заседания активист «Диссернета» Иван Бабицкий.

Для того чтобы понять невероятность произошедшего, следует немного углубиться в историю этого совета. В нем с 2005 по 2011 год защищены двадцать восемь липовых диссертаций. Среди них были и обе диссертации «самого молодого доктора наук в России» Галины Жуковой, сестры бывшего ректора РГСУ (2012-2014 гг.) Лидии Федякиной, дочери бывшего ректора РГСУ (до 2012 г.) Василия Жукова. Именно этот диссовет рассматривал в начале 2014 г. наше заявление о лишении Галины Жуковой ученой степени, и именно этот ученый совет позорно бежал на том памятном заседании от представителей «Диссернета» через черный ход. Именно этот диссертационный совет в отношении полностью списанной работы Галины Жуковой принял заключение, рекомендовавшее ученую степень ей сохранить. Только принципиальная и настойчивая позиция Министерства образования и науки по этому кейсу (если бы эта позиция всегда была такой и не поддавалась внеакадемическим методам давления, как, например, судя по всему, случилось в случае диссертации Керима Сафаралиева) позволила довести дело Галины Жуковой до победного финала — лишения степени.

В этот раз профессоров РГСУ как будто подменили. Как заметил один из участников мероприятия с нашей стороны, «все было чинно и благородно. Для всех подписантов заявлений о лишении ученых степеней даже поставили специальные таблички с ФИО. Мероприятие снимала пресс-служба РГСУ». Такой прием «Диссернету» обычно не оказывают в советах, которые долго и плодотворно трудились на ниве диссеродельной индустрии.

Предметами наших жалоб стали три диссертации совершенно безвестных людей, найденные в ходе системного поиска фальшака в продукции совета 212.341.03. Одна из них - кандидатская работа 2011 г. некоего Ковалева Андрея Михайловича, в которую сплошными крупными кусками вошло 40 страниц работы Н.А. Ахмедова (2006 г.). Кто все эти люди, мы не знаем, однако знаем, что защищался Ахмедов там же в РГСУ и что руководителем был член того же совета 212.341.03 Александр Александрович Грунин. То есть проф. Грунин, голосуя в 2011 г. за присуждение степени А.М. Ковалеву, либо впал в глубокий склероз, не заметив, что уже где-то видел этот текст, либо сделал это вполне осознанно.

Другая диссертация, которая была признана фальшаком в этот четверг, — докторская работа сотрудника РГСУ Груниной Ольги Анатольевны. В эту работу внесли вклад самые разные люди: аспирантка Груниной Татьяна Захарова написала около ста страниц, 40 страниц пожертвовал Ольге Груниной ее собственный оппонент Анатолий Иванович Данилов — но, несмотря на это, засвидетельствовал тогда, в 2011 г., новизну и авторский характер текста Груниной.

Наконец, бизнесмен-строитель Фарид Руфет оглы Гаджиев, написавший в 2011 г. работу «Совершенствование методических подходов к оценке объектов незавершенного строительства» списал полсотни страниц у персонажа с диковинным именем Ни Риана Туджу Аина Ринджа.

Кстати, другие клиенты жуковского диссертационного совета могут спать спокойно. Мы исчерпали набор жуликов, по которым можно было подать жалобы; все остальные «протухли», т.е. по ним прошел срок давности. Например, депутат Госдумы Мурга Андрей Юрьевич никогда не лишится своей степени, и еще пара десятков человек с ним. Все они — под надежной защитой амнистии, которую объявили в России паленым диссертациям, защищенным до 01.01.2011. Странно: фальшивые купюры, произведенные более 10 лет назад, у вас изымут; купленные более 10 лет назад в переходе фальшивые водительские права также изымут, и фальшивый медицинский диплом отберут, хотя бы прошел срок давности наказания собственно за подделку. Почему-то ни у кого не вызывает сомнения, что фальшивая купюра не должна иметь хождения, что купивший права не должен иметь возможности ездить по ним, что купивший диплом хирург не может оперировать больных. И только фальшивая диссертация по прошествии 3 лет со времени ее защиты почему-то превращается в качественный продукт. Оппоненты бессрочного лишения ученых степеней твердят, что это противоречило бы запрету на введение обратной силы закона, отягчающего или устанавливающего наказание. Такое рассуждение — образчик прямого вранья: лишение ученой степени, как очевидно из приведенных аналогий, не есть наказание — это есть способ исправить последствия заведомо ничтожного юридического акта. Общество должно защищать себя от людей с фальшивыми степенями ничуть не менее решительно, чем от фальшивомонетчиков или нигде не учившихся докторов.

И вот по прошествии четырех лет те же профессора, которые в свое время голосовали за присуждение степеней Ковалеву, Груниной и Гаджиеву, причем, по крайней мере, в двух случаях заведомо зная, что тексты не первой свежести, признали наши требования справедливыми. Случайно абсолютно беспрецедентный в практике «Диссернета»: мы уже публиковали наши отчеты о том, как система «своих не сдает» и сделает все, чтобы только не исправлять свою ошибку. Профессора эти хорошо понимают, что с ними будет дальше: у министра Ливанова уже лежит наше прошение о закрытии этого диссертационного совета, и даже двух случаев необоснованного присуждения степени было бы уже достаточно, чтобы совет разогнать. Думается, что это случится в самое ближайшее время.

Прямая ссылка на материал здесь.

В августе 2014 года сообществом были выявлены некорректные заимствования в обеих диссертационных работах депутата облдумы от "Единой России" Андрея Горохова. За эти работы он получил звание кандидата, а затем доктора экономических наук.

"Я очень хотел бы, чтобы из этого Горохова у вас в Калининграде получилась достойная публичная кампания, публичного осмеяния, когда ему придется зеленеть и бегать по потолку. Потому что нельзя же так, ребят", — заметил Заякин. По его мнению, возможные отсылки депутата к тому, что его жалоба рассматривалась в Высшей аттестационной комиссии — несостоятельны, поскольку эта структура потеряла кредит доверия в научном сообществе и нуждается в серьезном реформировании.

Заявление о лишении Соловьева степени подписали семь человек. В Самару приехал один из них — профессор кафедры управления и экономики здравоохранения Высшей школы экономики, автор «Новой газеты» Василий Власов. «Раньше диссертации направляли на повторное рассмотрение в тот же самый совет. Естественно, он приходил к выводу, что это хорошая диссертация, все правильно мы решили в прошлый раз. Однако теперь диссертации направляют для повторного рассмотрения в другие советы, что правильно — они не связаны своим предыдущим решением», — говорит Власов. В Саратовском социально-экономическом университете диссертационного совета сейчас, кстати, вообще нет, как нет и вуза с таким названием — год назад он был присоединен к РЭУ имени Плеханова.

В материале «Диссернета» говорится о заимствовании примерно 40% кандидатской Соловьева. Некоторые отрывки текста скопированы лишь с одним преобразованием: слова «пищевая промышленность» заменены на «мясную промышленность». «В экономике, когда речь идет о хищении, рассматривается их размер. Потому что неразумно при маленьком хищении тратить большие силы. Но к плагиату так нельзя подходить. Здесь хорошая аналогия с беременностью — она может быть маленькая, но невеста уже беременна. Если человек ворует чужие тексты, это уже плохо. Особенность заключается еще в том, что мы никогда не можем точно узнать, сколько человек своровал», — объясняет Власов.

Корреспонденту «Новой в Поволжье» удалось побывать на заседании диссовета. Экспертная комиссия СГЭУ с доводами «Диссернета» о наличии заимствований согласилась и подтвердила, что они «являются существенными и влияют на оценку новизны диссертации». Помимо этого, «Диссернет» также заявлял, что Соловьев в своей работе сослался на собственную публикацию в номере журнала «Вестник СГСЭУ», которого никогда не существовало (ссылка стоит на двенадцатый номер, в то время как издание выходит пять раз в год). Впрочем, в комиссии это назвали технической ошибкой — статья опубликована в другом выпуске.

Мнения членов совета разделились: одни говорили, что факты заимствований налицо и спорить здесь не о чем; по мнению других, Соловьев, как практик, своим предметом владеет великолепно, а, например, классификацию конкурентных преимуществ не скопировал, а просто знает (и еще неизвестно, откуда списали свои диссертации авторы предыдущих работ).

К трибуне на некоторое время вышел и профессор ВШЭ Власов. Вопросы, которые задавали ему члены совета, далеко не всегда имели отношение к предмету обсуждения.

— Работа большая, кропотливая. Кто вас финансирует?

— Никто. Я приехал к вам на свои деньги.

— Почему вы именно этой диссертацией заинтересовались?

— Нам всегда задают вопрос: почему именно вот эти, а как обстоят дела у тех? Мы проверяли диссертации членов-корреспондентов академии наук. И практически никакого плагиата у них не было. Я думаю, что это хороший показатель. Вас не должно удивлять, что вы рассматриваете именно эту работу. Она здесь просто потому, что пришла в ваш совет.

— А вы проверяли на плагиат диссертации своих родственников, знакомых, друзей?

— Должен сказать, я этим вопросом никогда не задавался.

— Задайтесь, задайтесь!

Выступила и научный руководитель Соловьева, Антонина Сухорукова: «Все работы, которые мы готовили, имеют свою направленность... Каждая из этих трех работ имеет свой предмет, свой объект и свою методику исследования... Я не могу согласиться, что в пунктах новизны есть большие заимствования, я специально проводила свой анализ. В тексте у нас указаны все литературные источники, на которые сделаны ссылки».

Под конец заседания к трибуне вышел сам Соловьев, до этого все время молчавший. «Мне очень непросто сегодня держать отчет перед столь уважаемой комиссией. В основу своей работы я всегда ставил чистоту и порядочность», – начал он. Чиновник рассказал об опыте своей работы на предприятиях мясной промышленности в 1998 году: время было непростое, работа почти остановилась, но благодаря разработанной стратегии удалось даже превзойти объемы производства времен СССР. В 2007 году Соловьев начал заниматься преподавательской деятельностью, потому что тогда ему не хватало теоретических знаний.

«Если бы я занялся этим в 20 лет, то, наверное, смог бы уделить этому максимальное внимание. Но на тот момент я закладывал именно ту практику, которая легла в основу данной работы. Я согласен с тем, что она несовершенна. Это мой первый опыт, вы его оценили, и к вашей оценке я отношусь с уважением. Но я не ставил задачу у кого-то что-то воровать. И если те заимствования — литературного в большей степени характера — и были, то они ложились на опыт и практику, которые я уже имел... Я никогда не хотел получить от этой работы выгоды, я ни копейки не получил от данной диссертации... Независимо от того, какое сегодня будет принято решение, я занимался, занимаюсь и буду заниматься своей работой», — заявил Соловьев.

Его попытались спросить о списанных фрагментах, но регламентом вопросы предусмотрены не были.

Когда дело дошло до голосования, выяснилось, что никто из членов совета не готов напрямую отрицать наличие плагиата в работе чиновника: ни один из них не проголосовал против заключения комиссии, «за» были 15 из 19 человек, еще четыре воздержались. Соловьев от каких-либо комментариев «Новой в Поволжье» отказался. Решение диссовета теперь будет направлено в министерство образования и науки России, а ведомство передаст его в Высшую аттестационную комиссию.

С Андреем Заякиным мы познакомились в 2013 году. Я пытался изучать диссертации уральских политиков на предмет плагиата, но не мог разобраться, как технически это делать. Написал письмо Сергею Пархоменко, который представлял гремевший тогда «Диссернет», а тот свел меня с загадочным блогером «Doctor_Z» – в миру физиком Андреем Заякиным, одним из основателей сетевого сообщества, занимающегося поиском ворованных диссертаций. Пообщались мы результативно: Заякин помог освоиться с инструментарием и совместными усилиями мы обнаружили массовые заимствования в диссертации замглавы администрации свердловского губернатора Алексея Багарякова (это был лишь штрих к его портрету, но весьма характерный).

Теперь Андрей Заякин приехал в Екатеринбург – в четверг он как представитель «Диссернета» собирается участвовать в заседании диссертационного совета УрГЮУ, где будет обсуждаться вопрос лишения научной степени очередной жертвы разоблачителей, депутата Заксобрания Ленобласти Дмитрия Ворновских. Помимо этого, ученый привез с собой материалы для нескольких новых разоблачений на уральском материале. Некоторые из них будут опубликованы на Znak.com в ближайшее время.

– Чем вы занимались до «Диссернета»?

– Я занимался и продолжаю заниматься теоретической физикой. С 2007 года я, в основном, работал в Европе, в Испании, но теперь вернулся в Россию.

– Почему вы уехали в Европу? Это был эпизод «утечки мозгов»?

– Это распространенный способ делать карьеру в теоретической физике – перемещаться с места на место, из одного института в другой. Это не дает ученому засиживаться на одном месте. Образование получают в одной стране, PhD делают в другой, постдок в третьей. Ученый вынужден каждый раз доказывать свою компетентность. Это создает конкурентный рынок труда и высокую академическую мобильность.

Что касается «утечки мозгов», то главная проблема тут не в том, что из России уезжают ученые (как я уже сказал, ученые перемещаются между разными странами во всем мире, это как раз нормально). Проблема в том, что ученые в Россию не приезжают. Это объясняется ненормальной системой найма академического персонала. По сути, наше миграционное законодательство не делает разницы между таджиком, который подметает дворы, и европейским профессором. Плюс чрезмерные меры безопасности, когда на работу ты должен ходить через колючую проволоку, а в библиотеку записываться за неделю. Все это делает Россию непривлекательной страной для ученых. При этом я сам знаю много людей, которым было бы интересно поработать с русскими, потому что им нравятся наши научные школы и еще не доломанные институты.

– Как появился «Диссернет»?

– Его создали четыре человека: Михаил Гельфанд, Сергей Пархоменко, Андрей Ростовцев и я. Каждый пришел со своими идеями. Что касается меня лично, то я начал в одиночку заниматься диссертациями наших депутатов. Это случилось после того, как Госдума приняла свой закон, отвечающий на «акт Магнитского» – закон, в том числе запрещающий усыновление российских детей в США. Как раз в этот момент я был в Москве, стоял конец декабря, непролазная египетская тьма вокруг, внутренняя и внешняя. Я размышлял о депутатах, полагая их явными людоедами, на которых негде ставить клейма. Но как ученый я понимал, что это интуитивное ощущение и оно должно быть обосновано, как учит нас Мартин Хайдеггер: «Нет ничего без основания». Я думал, как бы можно было доказать низкие моральные качества наших депутатов? И тут мой взгляд упал на колонны Ленинской библиотеки. В ту же секунду я вспомнил, как немцы обошлись со своим фон унд цу Гуттенберг и понял, что это и есть решение. Нужно проверять их диссертации.

– И что, вы пошли домой, включили компьютер, скачали диссертацию какого-то депутата?

– Я восстановил свой членский билет в Ленинской библиотеке и, вернувшись за границу, стал внимательно изучать её сайт. Там обнаружилась возможность за определенную плату легальным образом просматривать диссертации, имеющиеся в хранилище. И я пошел просто по алфавитному списку депутатов, и уже на Абубакирове меня ждал успех. Тогда еще не было программного инструментария, который позднее создал Андрей Ростовцев. Я просто брал отдельные фразы из диссертаций, вбивал их в «Яндекс» и так пытался найти первоисточники (сейчас существующий скрипт Ростовцева, по сути, делает то же самое, только автоматически).

Но я не устаю повторять, что единственный инструментарий, который нужен для такой работы, – это просто глаза и руки. Вся прелесть нашей работы состоит в том, что её может повторить любой и прийти к абсолютно тем же выводам, не имея специфических средств и знаний. Всё, что мы делаем, – мы сравниваем тексты, читаем и пишем. Как оказалось, с точки зрения общества это гораздо более востребовано, чем теория струн и квантовая электродинамика, которыми я занимался до этого.

– А Гельфанд, Пархоменко, Ростовцев как подключились?

– Ростовцев был моим коллегой по борьбе за Институт теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ), которую научное сообщество, к сожалению, проиграло Ковальчуку. Ростовцев плотно занимался делом Андрея Андриянова, который смог окучить ректорат московского университета и стал директором СУНЦ МГУ. У этого господина Андриянова обнаружилась «паленая» диссертация по химии, и её удалось оспорить, его лишили степени. У него там были не только заимствования, но и ссылки на собственные несуществующие публикации (многие забывают, что поиск таких ложных ссылок – еще одно важное направление нашей работы). Эта диссертация попала под нож комиссии замминистра образования Игоря Федюкина, которая изучала диссертации, защищенные в Московском педагогическом государственном университете (в итоге им удалось довести до рассмотрения по существу 17 дел, а у 11 отозвать научные степени). В составе этой комиссии работал Михаил Гельфанд, третий сооснователь «Диссернета». А с Сергеем Пархоменко мы познакомились в рамках проекта «Все в суд», целью которого было доказать в суде нарушения на выборах в Госдуму в 2011 году. В итоге мы все вчетвером обменялись email-адресами и начали работать вместе. Сложился сильный кумулятивный эффект, и проект сразу «выстрелил». И по сей день мы действуем относительно независимо друг от друга, каждый на своем участке. Пархоменко выступает в медиа, Гельфанд взаимодействует с Минобразования, Ростовцев отвечает за программное обеспечение и сервер, а я в основном занимаюсь жалобами по лишению наших жуликов ученых степеней. Именно за этим я приехал в Екатеринбург.

– Сколько человек участвует в работе «Диссернета»?

– Сложно сказать точно, потому что далеко не все члены сообщества публичны и некоторые взаимодействуют с проектом через одного из сооснователей, не будучи знакомым с другими. Я думаю, что постоянно, кроме нас четверых, работает около десятка человек. Новые люди на нас тоже выходят. Какое-то время мы пытались набирать и волонтеров, но это дело такое: ты тратишь силы на обучение человека, а он, поработав немного, уходит. Поэтому сейчас мы предпочитаем иметь дело с энтузиастами, которые выходят на нас сами.

– Вас часто путают с системой «Антиплагиат», вы имеете к ней отношение?

– Мы устали объяснять, что никакого. В диссертационных советах сидят безмозглые люди, которые пишут в своих заключениях в ответ на наши претензии: «Анализ “Антиплагиата” не подтвердился». Но мы никогда не ссылаемся на «Антиплагиат» и вообще ни на что, кроме самого текста работы-плагиата и текста работы-донора. Мы кладем два текста, и остальное неважно – «Антиплагиат», «Диссернет»… Текст сам по себе содержит доказательства истинности или ложности. Это точно соответствует римской формуле «res ipsa loquitur» – «вещь говорит сама за себя».

– Зачем в конце 1990-х – начале 2000-х чиновники так массово покупали диссертации?

– Это нужно сравнить с культурными явлениями самого примитивного порядка. Зачем люди вставляют в нос золотые кольца, делают татуировки? Тут что-то такое же.

– Может быть, диссертации дают карьерные преимущества?

– Есть разные мнения на этот счет. Мои знакомые юристы, например, утверждают, что судьям и прокурорам наличие ученой степени серьезно помогает в карьере.

– Сколько может стоить липовая диссертация?

– Не знаю, у нас почти нет инсайдеров в среде создателей диссертаций. Можно только догадываться и судить по некоторым предложениям. Сходите, например, на сайт господина Лугина, с которым мы судились (цена работы там – 200-250 тысяч рублей, срок – 10 месяцев; оговаривается, что можно найти предложения за 50-100 тысяч, но им лучше не доверять – прим. Znak.com). Кстати, судя по вердикту Мосгорсуда по делу «Пархоменко против Лугина», у нас в России можно торговать диссертациями, и ничего такого в этом нет.

– Есть ли примеры людей, которые раскаялись в воровстве диссертаций или в том, что помогли их своровать?

– Мы наблюдали прекрасное преображение людей, которые добровольно отказывались от нечестно полученной научной степени. Был, например, министр правительства Москвы по науке и технологиям Алексей Комиссаров. Человек добровольно отказался от научной степени с весьма достойной формулировкой, не крутил и не вилял. После этого он ушел с госслужбы и, насколько мне известно, доволен своим решением.

Были и другие примеры. Осенью 2013 года Алексей Навальный с нашей подачи отправил жалобу на диссертацию депутата Виктора Звагельского, которую тот защитил только в феврале. Выяснилось, что диссертация его еще не вышла из ВАК. Когда появилась жалоба Алексея, Звагельский отозвал свою диссертацию, не делая никаких публичных заявлений. Впрочем, я считаю, что Звагельский тоже перешел на сторону добра. Замминистра экономразвития Михаил Осеевский тоже снял свою диссертацию с рассмотрения (хотя через два года он почти ту же муру, лишь слегка исправленную, все-таки защитил, так что он на сторону добра не перешел). Был пример молодого ученого Бориса Кузнецова и еще ряд других. Всего по нашим жалобам отозваны порядка десяти степеней, еще одиннадцать до нас отозвала комиссия Федюкина, которую можно назвать «Протодиссернет».

– Правильно ли я понимаю, что, согласно предположениям «Диссернета», коррупция охватывает не только диссертационные советы в вузах, но и ВАК? Как устроена эта система?

– Есть диссовет вуза, который торгует диссертациями. В нем — два-три активных члена, которые постоянно выступают научными руководителями или оппонируют на защитах друг друга. И, как правило, заместитель председателя этого совета сидит в экспертном совете ВАКа, осуществляя функцию «крыши», давая правильное направление любому аттестационному делу, приходящему в совет. В результате выносится решение, что плагиат – это не плагиат, жулик – не жулик, а «Диссернет» – клеветники. Одна из предпосылок к существованию такой коррупции в экспертном совете ВАК – то, что его члены не получают никаких денег за свою деятельность. По-моему, это неправильно. Они выполняют роль судей, а если вы не будете платить обычным судьям приличную зарплату, что произойдет? Судьи начнут брать взятки.

– Если в диссовете регулярно защищаются ворованные диссертации, значит ли это, что весь диссовет коррумпирован, все его члены?

– Есть активные махинаторы (научные руководители, рецензенты, оппоненты), есть те, кто не хочет особо вникать в происходящее, и есть те, кто просто спят на заседаниях этих диссоветов. В каждом случае нужно разбираться отдельно. Мы не обвиняем никого, не доказав личную вовлеченность. В общем, это либо коррупция, либо некомпетентность. В любом случае эти люди себя дискредитировали.

– Насколько сильно противостояние диссоветов, которых вы обвиняете в коррупции?

– Особенность системы в том, что чаще всего жалоба на диссертацию спускается в тот же самый диссовет, где она защищалась. Естественно, его члены крайне не заинтересованы признаваться в коррумпированности. Ведь сообщение о том, что присуждение ученой степени признано ложным, будет десять лет висеть на их сайте, и там будут указаны все фамилии – научного руководителя, оппонентов, рецензентов. Если же появится второе такое решение, то совет будет разогнан. То, что у нас в стране диссоветы являются «судьями в собственных делах», мне кажется противоестественным, но в ВАК считают иначе, ссылаясь на какие-то национальные традиции.

– Что могло бы улучшить ситуацию с воровством диссертаций?

– Во-первых, отмена срока давности. Сейчас он составляет десять лет, а для диссертаций, защищенных до 1 января 2011 года, объявлена амнистия (это плохо, потому что зло и порок остались в системе вместе с этими фальшивыми диссертациями). Я полагаю, что сроки давности в этом деле вообще не нужны. Как мы можем амнистировать диссертацию врача, который своровал её, просто поменяв в тексте своего коллеги слово «кровь» на слово «лимфа» (это реальный случай из нашей практики)? С формальной точки зрения эта диссертация остается действительной, актуальной, и описанные в ней «испытания» клинических методов считаются реальными. А что если кто-то решит ими воспользоваться в своей медицинской деятельности?

Во-вторых, нужно отменить норму отсылки спорных диссертаций в свои же диссертационные советы. В-третьих, ввести плату за работу экспертов ВАК. В-четвертых, приглашать на защиту диссертаций иностранных экспертов, которые не срослись с коррумпированной системой.

– Как происходит диалог с властью, с Минобразования, Госдумой? Вас слышат?

– Начинают слышать. С одной стороны, две или три недели назад Госдума отклонила предложенный нами законопроект об отмене сроков давности у диссертаций. С другой, с Минобразования у нас складывается диалог. Мы этим довольны, ибо не ставим себе задачу заниматься оппозиционной или конфронтационной деятельностью. Наша главная задача – публично лишить ученых степеней людей, которые сфальсифицировали диссертации, и прогнать с кафедр людей, которые им в этом помогли.

Постепенно Минобразования осознало масштаб проблемы. Для этого нам понадобилось много раз объяснять, сколько диссоветов торгуют диссертациями, сколько горе-экспертов прикрывает их в ВАК. Мы донесли до министра, что коррупция в этой сфере тотальна. Нас услышали: из ВАК прогнали 23 эксперта, почищены примерно 500 диссоветов из 2,5 тысячи. Впрочем, сделано еще мало, а «диссероделы» составляют такое мощное лобби, что сопротивление очень сильное. Недавно министерство номинировало нас на премию как один из лучших интернет-проектов года – думаю, это признание наших заслуг.

– Сейчас «Диссернет» меньше занимается персональными разоблачениями, а больше исследует мошеннические кластеры, «фабрики фальшивых диссертаций». Про одно такое разоблачение в уральском вузе писали и мы. Как много таких «фабрик» в стране?

– Крупных – несколько десятков.

– Как реагирует на ваши разоблачения академическое сообщество?

– Адекватно. Нас регулярно приглашают в научные учреждения, на конференции, зовут рассказывать о нашей работе.

– За время вашей работы ситуация с покупкой диссертацией изменилась?

– Кое-где лажу продолжают гнать, как будто про нас и не слышали. Иногда мы пытаемся остановить липовые диссертации еще на стадии защиты, хотя я прихожу к выводу, что это контрпродуктивно. Если не дать защитить фальшивую диссертацию, через полгода ее защитят с минимальными изменениями. Гораздо лучше дать защититься, а потом подать жалобу и лишить жулика ученой степени. 

– Наука носит международный характер, поэтому для многих ученых, которые приняли участие в фальсификации диссертаций, может быть болезненной международная огласка их мошенничества. Работа «Диссернета» имеет резонанс за рубежом?

– К сожалению, меньше, чем нам хотелось бы. В то же время почти во всех странах существуют аналогичные общественные организации, которые занимаются схожей деятельностью. На Западе эта проблема тоже существует, хотя масштаб у нее гораздо меньший. «У них» воруют гораздо аккуратнее и тоньше. У нас министерство недавно оправдало мою «пациентку», у которой в диссертации было 250 ворованных страниц. А на Западе человека могут лишить степени за один украденный абзац. И это правильно.

– Вы вернулись из Европы в Россию и намерены заниматься здесь наукой. По-вашему, что изменилось в научной среде за те восемь лет, что вас не было?

– Большую часть времени я все-таки буду посвящать «Диссернету», это большая успешная работа, которую я не хочу бросать. Что касается научной среды, то пока я пробыл здесь слишком недолго, чтобы давать оценки. Первые впечатления: денег стало больше, а атмосфера значительно ухудшилась из-за административного давления и закручивания гаек. Ученым мешают все, кто только может помешать. Мешают академической мобильности, мешают выбирать темы. Иностранных специалистов пригласить почти невозможно. Люди задавлены бюрократической работой, написание отчетов занимает до трети рабочего времени.

– Ученым мешают осознанно, из каких-то идеологических соображений, или это просто издержки системы?

– Есть общие принципы функционирования бюрократических систем, один из которых гласит, что с определенного момента такой системе не нужен объект управления, ей достаточно самой себя. Возможно, что-то подобное и происходит в российской науке.

Липовые защиты в совете по экономике РГГУ, 2003-2012 год — увеличить.

Массовость фальшивых диссертаций в конкретном совете или вузе не случайность, а результат намеренной работы большой группы доцентов, профессоров, членов диссертационного совета и сотрудников «дружественных» организаций, которые «подмахивают» заранее составленные положительные отзывы. Фактически, фабрики липовых диссертаций — это организованная сеть по остепенению чиновников, бизнесменов, преподавателей, которая не имеет ничего общего с проведением исследований и приращением научного знания.

В.В. Минаев. Фото с сайта www.rsuh.ru

На сегодня Диссернет обнаружил 52 липовые диссертации, защищенные в этом совете в 2003–2012 годах, и установил в ходе своих расследований еще 148 лиц (научных руководителей, оппонентов, авторов диссертаций-источников), сопровождавших процесс защиты липовых диссертаций. Все две сотни участников фабрики оказались, как показывает рисунок, связанными между собой в единую сеть. Эволюция этих связей также наглядно показана на видео.

Он лично участвовал в 17 недобросовестных защитах в РГГУ. Неправильно было бы считать, что только одиозный профессор Стерликов создал вал плагиата в этом диссертационном совете. Безусловно, его роль в этом велика, однако, чтобы сопроводить 52 защиты, нужны и другие научные руководители, оппоненты, представители ведущих организаций. Так вот, в фабрике РГГУ 32 обладателя ученых степеней непосредственно участвовали в липовых защитах минимум дважды. Среди них есть и постоянные действующие лица, которые сопровождали липу как научные руководители и оппоненты (см. таблицу).

Данные свидетельствуют о том, что в защитах в диссертационном совете в РГГУ участвовала группа лиц из целого ряда на тот момент «дружественных» вузов (РУДН, Московского государственного медико-стоматологического университета, Московского государственного института электроники и математики (МГИЭМ), Московского государственного университета путей сообщения, Московского государственного университета технологий и управления им. К.Г. Разумовского и т.д.), которая систематически прикрывала липовые диссертации. Среди них есть и лидеры Диссернета в абсолютном зачете: Ф.Ф. Стерликов (28 диссертаций, из них 17 в РГГУ, I место), И.В. Рыжов (23 диссертации, 5 в РГГУ, IV место), О.И. Пилипенко (22 диссертации, 6 в РГГУ, V место).

Ф.Ф. Стерликов. Фото с сайта www.mgutm.ru

Павел Фёдорович Стерликов, сопроводивший защиты четырех фальшивых диссертаций, и сам является автором липы. Его кандидатская диссертация практически полностью состоит из некорректных заимствований, а докторская диссертация на 58% страниц ее основного текста содержит копипаст.

Источниками диссертаций выступали в основном работы, подготовленные ранее в РГГУ: практиковалось многократное и повторное использование текстов, проходивших через диссертационный совет, — тексты 40% липовых диссертаций полностью либо частично были ранее написаны или защищены в РГГУ. Например, диссертация Игоря Феликсовича Ренича, которая была подготовлена в РГГУ, впоследствии использовалась минимум трижды. Таким образом, предположение о том, что члены диссертационного совета в РГГУ не знали о практике массовых защит диссертаций с плагиатом, несостоятельно.

Помимо этого, в РГГУ использовалась стандартная для фабрик липовых диссертаций схема, когда соискатель заимствовал текст диссертации своего научного руководителя или оппонента, а последние закрывали глаза на откровенный плагиат и сопровождали липовую диссертацию положительным отзывом. Например, Ирина Юрьевна Ваславская, ведущий научный сотрудник Института экономики РАН, оппонировала текст своей диссертации на защите докторской у Ольги Эдуардовны Фотиной, ныне профессора Московского государственного университета технологий и управления им. К.Г Разумовского, Валерий Алексеевич Назаров был научным руководителем и источником текста у Владимира Васильевича Барканова, депутата Законодательного собрания Санкт-Петербурга. Таким же образом поступали М.Ф. Гуськова и П.Ф. Стерликов со своими подопечными.

Сеть, отраженная на рисунке, не показывает, однако, еще одной важной связи между РГГУ и Военным университетом. В диссертационном совете Военного университета нередко практиковалась повторная защита текстов диссертаций из РГГУ. Вероятно, в Военном университете и была защищена диссертация И.Ф. Ренича по специальности 20.01.07 «Военная экономика» (его автореферат, по которому можно было бы установить место защиты, отсутствует в РГБ). Там же была защищена и докторская диссертация председателя диссертационного совета В.В. Минаева. Диссертация самого В.В. Минаева ничем не отличается от той липы, которая регулярно защищалась в РГГУ.

Таким образом, это еще раз подтверждает тезис о том, что рыба гниет с головы.

Фабрика липовых диссертаций функционировала в РГГУ в течение по меньшей мере десяти лет. Гарантом системы, обеспечивающей присуждение ученых степеней за откровенную липу, был В.В. Минаев, который являлся экспертом ВАК и имел возможность контролировать процесс присуждения степеней непосредственно в ВАК. Да и сам Ф.Ф. Стерликов, долгие годы работавший в Министерстве образования и науки РФ, наверняка имел там наработанные связи.

Разоблачения Диссернета сыграли свою роль в исключении В.В. Минаева из экспертного совета ВАК. С 11 января 2015 года прекращено функционирование и диссертационного совета Д 212.198.01 «ввиду нецелесообразности продолжения деятельности в связи с низкой результативностью» работы. Это, безусловно, важные шаги по искоренению фабрик фальшивых диссертаций. Однако В.В. Минаев остается заведующим кафедрой в РГГУ. Профессора, активно участвующие в данной сети, по-прежнему работают в вузах и входят в состав других действующих диссертационных советов. Например, И.В. Рыжов является членом диссертационного совета Д 200.020.01 в Российском научно-техническом центре информации по стандартизации, метрологии и оценке соответствия, О.И. Пилипенко состоит в совете Д 501.002.03 в МГУ.

Помимо этого, Надежда Ивановна Архипова, принимавшая участие в работе описываемой сети, сейчас повышена до должности проректора РГГУ и всё еще остается экспертом ВАК и ученым секретарем совета по экономической теории, финансам и мировой экономике.

Диссернет подал заявления о лишении ученых степеней Дмитрия Игоревича Городецкого, руководителя администрации городского округа Домодедово, и Андрея Юрьевича Горохова, депутата Калининградской областной думы, которые защищались в РГГУ. Однако диссертационный совет под руководством В.В. Минаева, куда Минобрнауки направило заявление на повторное рассмотрение диссертаций Д.И. Городецкого и А.Ю. Горохова, единогласно заявил, что плагиата в их диссертациях нет и что это политический заказ на уважаемых людей. И из-за действия срока давности нет возможности лишить степени большинство обладателей липовых степеней.

Пример РГГУ наглядно показывает, что никто из участников фабрики лично не понес наказания и не взял ответственность за сопровождение липовых диссертаций. Закрыт диссертационный совет в РГГУ, однако, по данным таблицы, очевидно, что РГГУ был всего лишь одной из многих площадок, где нечестные профессора прикрывали липовые диссертации. Личностные и деловые связи остались, и они легко могут быть реализованы в сопровождении липы в других диссертационных советах.

Основные участники фабрики липовых диссертаций РГГУ

Мы настаиваем на том, чтобы члены Экспертных советов, которые служат представителями диссеродельной индустрии в ВАК, получали за это персонализированное воздаяние в виде публичного разбора их поступков. И сегодня мы расскажем вам об очередном «эксперте» ВАК, профессоре СПбГУ Юрии Викторовиче Кузнецов.

В сравнении со своими коллегами Курдюковым и Ломакиным, о которых мы уже писали, профессор Кузнецов замечен не в таких уж множественных связях с диссеродельной отраслью. Только семь раскрашенных диссертаций в нашей базе аффилированы с Юрием Викторовичем. И в большинстве из этих случаев сложно вынести суждение о том, что проф. Кузнецов действовал заведомым для себя образом.

Профессор Кузнецов в качестве председателя диссертационного совета оказался причастен к защите вот этой диссертации губернатора Ленинградской области Дрозденко. Будем считать, что он просто не обращал внимания на происходящее во время заседания и что диссертацию Дрозденко он не открывал. А если открывал, то с какой стати ему опознать в ней работы Колывановой, Ходосовой и Власова, из которых та скроена? Ведь все они защищались в других советах, проф. Кузнецов не был на этих защитах руководителем или оппонентам, поэтому ему никак нельзя было вменить в обязанность знание этих работ. Никакой профессор не обязан быть всеведущим.

Аналогично нельзя вменить проф. Кузнецову и оппонирование на защитах колоритнейшей Марианны Марговны Орджоникидзе и гораздо менее известной Елены Сергеевны Митрофановой. Ну и что, что обе эти диссертации списаны с работы некоей Боткиной Людмилы Владимировны – списаны они с ее разных частей, поэтому проф. Кузнецов мог об этом не знать. Да, есть примерно десяток страниц, которые в этих работах совпадают, но их можно было и не заметить.

Ну а то что соискатель профессора Кузнецова, член Регионального политического совета Санкт-Петербургского регионального отделения партии «Единая Россия» Юнис Халитович Лукманов вставил в свою диссертацию 21 страницу сплошняком из казенного документа – «Программы социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу 2003-2005 гг.», безо всяких комментариев, анализа и т.п., то это и вовсе мелочь – проф. Кузнецов эту мелочь и проглядел.

Что же касается до консультировавшегося у Кузнецова соискателя степени доктора наук Николая Николаевича Шохина, профессора кафедры управления инновациями и организации производства факультета производственного менеджмента и инновационных технологий Вологодского государственного технического университета, заместителя председателя Общественной палаты Вологодской области, то, видимо, тут проф. Кузнецов просто положился на самостоятельность и научную зрелость соискателя. А не надо было полагаться. За свою работу Шохин выдал сэндвич из текстов Кремлёвой Наталии Анатольевны и Тропина Алексея Николаевича. У Кремлевой – одна работа в соавторстве с Шохиным на 0,1 печатного листа, т.е. примерно на две страницы. А в диссертации Шохина – более 140 страниц скопированы из диссертации Кремлевой. Поэтому объяснить происхождение этого текста соавторством как-то не удается. У Тропина совместных работ с Шохиным – на 0,65 печатных листов, т.е. примерно на 10 страниц. В диссертацию же Шохина проникло аж 25 страниц из Тропина – снова нестыковочка получается.

А вот самый дорогой случай в коллекции проф. Кузнецова – конечно же, диссертация некоего Алексея Васильевича Коновалова «Формирование условий развития спортивно-событийного туризма в регионе». Мы не сумели выяснить, кто есть сей джентльмен. Проф. Кузнецов был его оппонентом. Вся диссертация господина Коновалова представляет собой копию, с небольшими изъятиями, диссертации доцента ИНЖЭКОНа Виктории Петровны Орловской «Организационно-экономические условия развития молодежного туризма в дестинации», защищенной тремя годами ранее. И на защите Орловской оппонировал – догадайтесь, кто? – правильно, профессор Юрий Викторович Кузнецов. Кстати, диссертации Орловской и Коновалова соотносятся, как пресловутый «мясо-шоколад»: работа Коновалова получена путем механической замены терминов «дестинация» на «регион», «молодежь» на «спорт». При этом у Коновалова возникают в диссертации несуществующие организации, например «Бюро спортивного туризма «Спутник»» — вместо него существовало «Бюро молодежного туризма «Спутник»».

То есть проф. Кузнецову принесли в 2007 г. ту же работу, что он благословил в 2004 г., с заменой «молодежи» на «спорт», и он сделал вид, что впервые ее видит. Тогда либо он не читал эту работу как минимум на одной из защит, либо он дал в 2007 г. заведомо ложные заверения диссовету в том, что эта работа обладает новизной.